— Кто послал тебя? — спросил Кумерро.
— К тебе — никто, но я знаю Давида, твоего скупщика краденого — он мой дядя, — и вот тому доказательство.
Он показал Кумерро некий знак, известный лишь атаману и скупщику краденого.
— Хорошо! — сказал разбойник.
Еврей протянул заинтригованному Паоло конверт.
— Прочти! — сказал он. — Это от Иакова.
Паоло смертельно побледнел.
Корсару на мгновение стало не по себе, но он тут же взял себя в руки.
Сломав печать, он прочитал следующее:
«Паоло.
Получив это письмо, не теряя ни секунды, возвращайся в Алжир.
Будучи недовольным тобой, я тебя, пусть и с сожалением, оставил; теперь же, находя возможность примирения вполне вероятной, я с радостью готов за нее ухватиться.
Мне известно, что ты безумно увлечен маркизой Дезенцано, но если ты покинешь ее для того, чтобы приехать ко мне, я увижу в этом знак повиновения, который позволит мне вернуть тебе свое доверие.
Впрочем, ты волен и остаться, но знай: в таком случае ты никогда больше не увидишь Аурелию.
До свидания или прощай!
Иаков».
Паоло передал письмо Людовику.
— Прочти! — сказал он.
Пробежав послание глазами, юноша небрежно вернул его Корсару.
Кумерро, весьма заинтригованный происходящим, взглянул на Паоло с любопытством, и тот протянул письмо Иакова разбойнику.
Прочитав послание, атаман немедленно поверил в рассказ Паоло — прежде этот странный еврей, о котором говорил Корсар, казался Кумерро персонажем воображаемым; разбойник находил его неправдоподобным.
Это же пришедшее от него письмо стало реальным свидетельством существования сего столетнего старца.
— Откуда, черт возьми, — воскликнул Кумерро, — ему стало известно о том, что ты находишься здесь? Ни один курьер не мог доставить ему эту новость; это невозможно.
— Такой человек, как он, — сказал Паоло, — без труда узнает все, что ему захочется узнать. И потом, в Алжире в мою тайну было посвящено множество людей. Возможно, он посчитал, что я соглашусь отказаться от попыток спасения маркизы. Так как ему известно, сколь сильна была моя любовь к ней, он увидел в этом лишнюю возможность испытать меня.
— И ты вернешься?
— Еще чего! — воскликнул юноша. — Чтобы я повиновался ему, словно раб, так унижался! Да никогда! Между мной и Иаковом все кончено.
— У этого старикашки, — презрительно добавил Людовик, — есть кое-какие мысли на наш счет. Думает, только потому, что он на три четверти колдун, мы должны ему прислуживать. Нет же, черт возьми! Да здравствует свобода!
— Клянусь честью, вы правы! — воскликнул Кумерро.
Посланник ждал.
— Запомнишь, что я скажу? — спросил Паоло.