Спасти Луиджи не могло уже ничто; Кумерро добрался до Неаполя и передал приказ короля кому следовало.
Полковник швейцарцев не знал, где находится король; ему было известно лишь то, что один из батальонов проводил в горах некую спецоперацию.
Вскочив в седло, он уже через двадцать минут собрал два полка кавалерии и с этими силами направился в указанную Кумерро местность.
Будучи человеком образованным, разбойник собственноручно изложил на бумаге, куда и как именно полковнику следовало ехать, дерзко под этим документом подписался и, воспользовавшись всеобщей суматохой, предпочел украдкой улизнуть.
Луиджи в сложившихся обстоятельствах проявил нерешительность, выставив себя глупцом.
Ему следовало немедленно спуститься в Неаполь, забрать все свое добро и бежать, но он промедлил и был за это наказан.
С рассветом он увидел, что его собственные войска окружены плотным кордоном кавалерии.
Луиджи побледнел.
Полковник швейцарцев решил дождаться восхода солнца; он не желал упустить глубоко ненавистного ему маэстро Луиджи.
Лишь расставив конных часовых и убедившись в том, что прорваться сквозь этот плотный кордон невозможно, полковник направился прямиком к биваку министра полиции в сопровождении дюжины решительно настроенных кавалеристов.
Сам он был при полном параде; скакавший чуть позади адъютант держал в руке приказ короля в развернутом виде.
Луиджи увидел приближающийся эскорт.
«Что делать?
Бежать?
Слишком поздно!
Поднять лагерь на мятеж?»
Делать этого ему не хотелось.
Оставалось лишь сдаться, и, вновь обретя все свое хладнокровие, он вышел навстречу полковнику.
— Сударь, — промолвил последний, — именем короля я вас арестую; сдавайтесь! Вашу шпагу!
— У вас есть приказ? — спокойно спросил Луиджи.
— Да.
— Зачитайте его.
Полковник подал знак адъютанту и, окруженный кольцом сбежавшихся солдат, тот прочел королевский приказ.
Луиджи улыбнулся.
— Я мог бы возразить, полковник, — заметил он, — что его величество сейчас несвободен и его вынудили написать все это, но не стану этого делать. Если моя смерть пойдет королю во благо, то я, верный его слуга, готов умереть ради этого. Вот моя шпага. Да здравствует король!
И, с непринужденностью богатого вельможи, он вручил шпагу полковнику.
Даже в столь щекотливых обстоятельствах этот деревенщина вел себя как человек благородный.
— Вы, двое, — обратился полковник к парочке драгунов, — не спускайте с него глаз. Только пошевелись, — с вызовом бросил он Луиджи, даже не соизволив назвать того «сударь», — и тебе вышибут мозги.