Лишь тогда Иаков узнал Паоло; по-прежнему прижатый к земле, он принялся стонать и упрекать юношу.
— Ну-ну, господин, — ответил тот. — И вы это говорите мне после того, как сами же и пытались меня убить. Вставайте.
И он помог старику подняться на ноги.
Иаков окинул Корсара свирепым взглядом; тот же лишь посмеялся над собственным страхом — он не имел в отношении старика никакого дурного намерения.
— Вы меня неправильно поняли, господин, — сказал он. — Поверьте, я вовсе не желаю вам вреда; напротив, я глубоко раскаиваюсь в том, что не сдержал данного вам обещания.
— Это хорошо, — промолвил еврей, вмиг обезоруженный этой фразой. — Похоже, ты виноват меньше, чем я полагал сначала. Набивай карманы драгоценностями, как это уже сделал я, но не бери слишком много, не то мы вызовем подозрения у стражников, стоящих у городских ворот. И поспеши.
Паоло был рад тому, какой оборот приняло дело, и подумал, что, когда они с Иаковом вернутся в Алжир, он увидит Ноэми и…
Он принялся лихорадочно копаться в куче золота, пытаясь отыскать драгоценные камни.
— Довольно, — сказал ему Иаков через минуту, — нам нужно быть осторожными. Так мы рискуем и вовсе все потерять, когда будем переходить овраг. Лучше вернемся сюда с мулами и заберем все сразу.
— Тогда пошли, — промолвил Паоло.
— Еще не время! — сказал Иаков. — Ворота откроются лишь на рассвете; нам придется вернуться в город не раньше семи часов, чтобы выглядеть людьми, совершающими обычную утреннюю прогулку. Так что устраивайся поудобней и покурим до зари.
Сердце Корсара стучало от радости: старый еврей говорил с ним, как с другом, и, по всей видимости, не таил обиды. Паоло так и видел уже, как исполняются все его желания.
Юноша вытащил кисет, чтобы скрутить сигарету; Иаков набивал небольшую трубку.
— Что за табак ты куришь? — с видимым интересом спросил еврей.
— Боссонский, — отвечал Корсар.
— У вашего Боссона — лучший табак во всем Алжире, что правда, то правда, — сказал Иаков. — Но вот такого табаку, как у меня, ты еще точно никогда не курил. Попробуй — не пожалеешь.
Какое-то время они еще поговорили, но после второй сигареты юноша почувствовал тяжесть в голове; все затанцевало у него перед глазами.
Мало-помалу им овладела дремота; как ни пытался он ей противостоять, сон все же одолел его…
Долгие часы… дни прошли, пока он наконец проснулся.
Вокруг него… ничего уже не было.
Иаков исчез, сокровище — тоже, осталось лишь подземелье.
Пошатываясь, Паоло поднялся на ноги и, пытаясь собраться с мыслями, вышел на свежий воздух…
Палящее солнце освещало поля, и юноша немного согрелся под его бодрящими лучами.