Взгляд упал на написанное Парфением. Вот он упоминает министра Атанаса. Министром чего он был? Сейчас так сразу и не вспомнишь. Личность примечательная – хотя и не в лучшем смысле слова.
Однажды я спросила Парфения:
– Атанас в самом деле считал, что, вырезав текст, скроет историю? Существует же много других источников. Неужели он думал, что о полутора веках владычества апагонцев никто не узнает?
– Нет, конечно, – ответил Парфений. – Это был сигнал о том, что такой истории не должно быть.
Уходя, министр поинтересовался, не было ли найдено то пророчество, которое изъял Прокопий. Галактион развел руками.
– Жаль, – сказал Атанас. – Жаль, что Прокопий оказался предателем.
Скольжу глазами по мелкому, но ровному почерку Парфения… А вот написанное мной: наши почерки стали похожи. Так бывает с теми, кто долго живет вместе. Уподобляется почерк, внешность, ощущения, мысли. В целом люди. Один из двоих уходит, оставляя второму все эти совместно нажитые вещи. Уходит второй – и от обоих остается только почерк, исписанные листы. Которые запросто могут сгореть.
<…>
Глава четырнадцатая
Парфений и Ксения
Я, многогрешный мних Нектарий, продолжаю долгую свою повесть и с душевной радостью сообщаю о том, что Апагонская империя пала. Когда Острову была возвращена его независимость, граждане нашей земли пожелали, чтобы правил ею по-прежнему князь Парфений, ибо его любили.
Он проявил себя как мудрый правитель и добросердечный человек и в годы своего единоличного княжения, и будучи наместником императоров. Многие на Острове уцелели только благодаря его заступничеству, но об этом писали мои предшественники, рассказывая о правлении императоров.
По просьбе Парфения после освобождения Острова было объявлено о его совместном правлении с княгиней Ксенией. И хотя прежде власть также не принадлежала ему единолично, объявление о соправлении больше, по его мнению, соответствовало бы пророчеству Агафона Впередсмотрящего. Кроме того, поскольку в их браке соединились две княжеских ветви, соправление было зримым воплощением этого соединения.
Апагонские войска ушли, и уход их был так же тих и бескровен, как некогда и появление. Те, кто были свидетелями прихода их, а затем, через долгое время, и отправки восвояси, с печалью осознали, что стали на 150 лет старше. Но это были очень немногие, поскольку большинство встречавших, как то и предписано естественным порядком вещей, давно лежали в могилах. Да и на корабли грузились вовсе уж не те, кто с них в свое время сходил. Изменились, соответственно, и корабли, ставшие к сему времени пароходами. Менялись даже императоры, каждому из которых, как правителю Острова, посвящена в хронике отдельная глава.