В лето второе совместного княжения благочестивых Парфения и Ксении многомудрый старец Нектарий, одряхлев, поставил меня, недостойного Илария, наблюдать времена и лета.
Сказал:
История становится всё своенравнее, и я уже не могу с ней справляться. Ты же, брате, философ: может, ты в ней что-нибудь и поймешь.
Какой я философ и что в ней пойму? Об этом и о многом другом говорил я старцу, но к моим доводам он остался глух. Он давно уже мало что слышал.
В то же лето случилось нечто, прежде на Острове не виденное, а именно: силы адовы покусились на княжескую чету. Произошло это на Побережье, куда супруги уезжали летней порой. Разведав всё об их привычках, злодей именем Леонид подстерег их в минуту вечерней прогулки у Моря. Точнее говоря, ему и разведывать ничего не требовалось, ибо все знали, что Их Светлейшие Высочества по вечерам ходят дышать морским воздухом. Известно было и то, что, покидая дом, они не берут с собою стражу.
Леонид, ожидавший своих жертв за стволом старого дуба, вышел им навстречу с самодельной бомбой в руках. Поскольку, в отличие от благоверных супругов, сам он пребывал в смятении, бомба из его рук выпала и взорвалась.
Парфений и Ксения, не понимая еще сути произошедшего, бросились к раненому, которому оторвало обе ступни. Ксения сняла с головы плат, разорвала его надвое и хотела обвязать ему ноги, точнее же, то, что от них осталось, но Леонид ее к себе не подпустил. Что было сил бил он ногами по земле и кричал нечто невразумительное, и сквозь ошметки плоти и полотна белели обнажившиеся его кости. Потом же от боли он впал в забытье, а когда очнулся, то его спросили, отчего он отказывался принимать помощь. Означенный Леонид отвечал, что страшился наказания, поскольку думал, что его собираются убить.
Впоследствии в лечебнице его навестили Их Светлейшие Высочества. Они принесли ему денег на излечение и гостинцев, а также спросили, в чем причина его ненависти к ним. Леонид же отвечал, что ненависти не испытывает и что к бомбометанию его привело чувство долга. Всякую власть и начальство рассматривал он как откровенное зло и считал достойными истребления. То, что княжеская чета пользуется всеобщей любовью, было в глазах больного отягчающим обстоятельством, ибо могло породить колебания в отношении врага, подлежавшего уничтожению.
Парфений
Я помню нашу встречу с обезножевшим Леонидом. Слово обезножевший было произнесено больничным доктором Леоном. Похоже, оно ему крепко понравилось, поскольку он его всё время повторял. В какой-то момент нам с Ксенией стало ясно, что доктор Леон сильно пьян. Я не склонен переоценивать вину доктора: в конце концов, мы с Ксенией явились без предупреждения. Он несколько раз повторил, что, если бы его пациент не обезножел, то довел бы свое дело до конца и нас бы таки взорвал.