– Взорвал бы, – отозвался эхом Леонид.
– Но теперь, обезножев, не взорвет, – улыбнулся доктор Леон.
Леонид пожал плечами. Ксения взяла его ладонь в свои:
– Мы издали указ о вашем помиловании.
По щеке Леонида прокатилась слеза. Несколько слёз прокатилось и по щекам доктора:
– Это просто… Этим вы нас всех просто… обезножили.
Леонид молчал.
– Подобного рода жесты… – доктор Леон громко высморкался. – Теперь он вас ни за что не взорвет.
– Взорву, – сказал Леонид.
Этим прискорбным событием открылась череда покушений на Острове. В прежние эпохи злоумышленники, случалось, убивали людей ненавидимых, стреляя в них из-за угла или подсыпая, допустим, в кубок яду. При этом руководствовались они живым, пусть и греховным, чувством. В тех нападениях, которые стали захлестывать Остров в последнее время, чувства уже не было, там царствовала мысль, дурная бесчувственная мысль.
Чувству и мысли надлежит пребывать в гармонии, чтобы друг друга сдерживать. Если одна из составляющих потеряна, жди великих несчастий.
Один из бомбистов сказал на суде:
Я холоден, как автомат.
Откуда нам сия беда? Как явилась? Не с теми ли многочисленными механизмами, что вошли в нашу жизнь, разрушив привычную мягкость островных людей? Бомбисты взорвали полицейского полковника, армейского генерала, редактора Островного листка, поддерживавшего веру во власть, а также директора почтового ведомства, которое помогало распространять газеты. Но важнейшей целью злодеев было убить Их Светлейших Высочеств, олицетворявших всякую власть в стране.
Что прискорбно: злодеев в прогрессивных кругах надлежало называть не злодеями, но борцами за лучшую жизнь. В чем эта жизнь состояла, а главное – чем была плоха нынешняя, никто, включая означенных борцов, не знал. Может быть, поэтому борцы перестали говорить о лучшей жизни и заменили ее на новую. В том, что она будет лучшей, тогда усомнились многие, в том же, что она будет новой, не сомневался никто.
На правящую чету было организовано девять покушений. Бомбисты бросали и подкладывали бомбы, но со временем также начали стрелять с близкого и далекого расстояния, что бомбистам делать вроде бы и не положено. С тех, однако же, пор, как их стали именовать борцами, выбор орудий убийства чрезвычайно расширился: в ход могли идти и ружья, и пистолеты, и ножи, и топоры, да и вышеуказанные бомбы. Они тоже не исключались.
Вслед за борцами, слава Создателю, следовали ангелы-хранители, самоотверженно выводившие бомбы из строя, либо же взрывавшие их прежде времени. Ангельскими усилиями руки стрелявших начинали дрожать или в глаза им попадали песчинки. Борцы же были неиссякаемы на выдумки и изыскивали всё новые способы убийства, что, не во гнев передовым людям будь сказано, делало их настоящими злодеями. Но всё же и сия напасть со временем стала стихать.