Никогда ранее Мария не испытывала такого странного чувства к незнакомым окружающим людям. Они все казались ей уродливыми нечеловеческими созданиями, презренными примитивными тварями, способными только жрать, ржать и смердеть. Будто внезапно с ее глаз сорвали шоры, и ей показалась истинная картина, ужасающая картина, скрытая от обычного взгляда, но ошеломляюще подлинная. Мария подумала, что ведь никому из этих людей не было до нее дела. Совсем никакого! Им всем все равно! Они заняты только своими делами. И даже если она упадет замертво, прямо тут, в салоне автобуса, прямо на этот заплеванный грязный пол, то все они только потешатся над ней, попинают ее тело, поснимают на телефон, а потом равнодушно разойдутся по своим мелким делам.
Наконец, после волны злости и отчаянья на девушку навалилась жалость. Жалость к самой себе. Она принялась с ожесточением сокрушаться о происшедшей несправедливости к ней.
— Почему все так неверно? — в отчаянье говорила она себе, — ведь я старалась поступать правильно и как нужно другим! А вот к чему все пришло: осталась без работы, без жилья и денег, преданная единственной подругой. А тем временем мать и брат ждут моей помощи и пропадут, если я не придумаю выхода, где достать денег. Но я совсем не знаю, где их достать, совсем не знаю… И вообще!!! Почему мне, молодой девушке, которая в своей жизни не сделала ничего плохого, приходится проходить через такие трудности?!! Взваливать на себя ношу, нести которую я не готова?!! Ведь я такого не заслуживаю! Что я сделала, чтобы заслужить это?!! Почему?!! За что?!!
Ее горестные мысли прервал резкий возглас водителя автобуса, огласивший конечную остановку на вокзале города. Мария, как ошпаренная, вырвалась из копошащегося людьми салона, расталкивая недовольных пассажиров, и побрела по улице. Она бесцельно шла по полуденному зимнему городу, не замечая ничего вокруг, квартал за кварталом, сквозь толпы людей и бетонный лабиринт шумных улиц, отдавшись воле своих мрачных раздумий и несущим вперед ногам. Идти ей было некуда, и денег у нее не было. Во рту у нее пересохло, а живот скрутило голодом. Но она, погруженная в свои мысли, едва обращала на это внимание, и продолжала брести вперед, не зная времени и места, время от времени безуспешно набирая на телефоне номер подруги.
По мере того, как она углублялась во чрево большого города, окружающие улицы заметно менялись. Торговые и спальные районы — неухоженные, все в обрывках объявлений и шелухе семечек, сменились респектабельностью огромных, сияющих стеклом офисных зданий, добротностью фасадов жилых домов, умиротворением прибранных парков и уютностью красивых ресторанов.