– А фото его не сохранилось случайно? – в детстве мне попадались на глаза старые фотографии, черно-белые, пожелтевшие.
– Прадеда точно нет, – вздохнула мама. – Есть бабушка с братом, маленькие. До войны еще снято, самое старое фото. Сейчас поищу.
Поиски заняли немало времени, я пока насел на отца с вопросами. К сожалению, именно период революции не его профиль, он более древними временами интересуется. Но все равно знает больше меня, да и любого обычного человека.
– О том, чтобы расстреливали кадетов, я не слышал, – признался он. – Но не удивлюсь, если такое реально было. Кадет – это будущий офицер, а к офицерам отношение в те годы было однозначное. Если простых солдат – белогвардейцев, могли и отпустить, то офицеров и в плен предпочитали не брать.
– Но это же дети! Сколько там им лет, тринадцать, а то и меньше, – возмущаюсь я.
– Знаешь, учитывая из каких слоев происходили тогдашние красноармейцы, ожидать жалости к буржуйским детям было наивно. Шла классовая борьба, оставлять в живых тех, кто через несколько лет вырастет и начнет мстить за родителей – неразумно. Среди кадетов по определению не могло быть выходцев из рабочих или крестьян, так что всё логично.
– И как бы ты на моем месте поступил, если попал, например, в сознание кадета? Раз Вяземский не эмигрировал во Францию, получается он не поехал в Новороссийск?
– Ну, мы еще не убедились, что между твоим прадедом и тем Вяземским есть какая-то связь, – возразил отец. – Я бы точно постарался поскорее слинять из России в то время.
– Куда ты собрался линять? – в комнату вошла мама с фотографией в руках. В нетерпении бросаюсь ей навстречу. Осторожно беру выцветшее фото. Двое детей, девочка лет десяти и мальчик чуть постарше, напряженно смотрят на меня сквозь время. Мальчик темноволосый, а есть ли сходство с моим персонажем судить трудно. В зеркале я себя там так и не увидел. Внизу указан год – 1939. Теоретически могут быть детьми моего Вяземского, по возрасту подходят.
– А где этот, – указываю на мальчика. – То есть, что о нём известно, есть ли внуки, правнуки?
– Нет, – покачала мама головой, – он умер в войну от тифа. Лет пятнадцать всего было, какие там дети, внуки. Бабушка рассказывала, что их с поезда ссадили на станции в Поволжье, там в пригородной больнице он и умер. Потом после войны бабушка вернулась с её мамой в Ростов. А до войны жили в Новочеркасске, только не знаю где именно. Можно поискать, конечно, в архиве, должна информация сохраниться.
– Юля! – отец покачал головой. – Ты что, допускаешь возможность того, что этот персонаж делали по твоему прадеду? Такое совпадение маловероятно. Не был он известной личностью.