Крис и Майку Рене послала пестрые открытки с видами Ла-Боль, на которых море и небо были невероятной синевы, зная, что они обрадуются иностранным почтовым маркам.
Наблюдая издалека за Леоном, она начала постепенно понимать, зачем он вывел ее в люди. Себастьен фланировал среди гостей, излучая обаяние и расточая улыбки, а его записная книжка все пополнялась и пополнялась новыми телефонами, адресами, датами назначенных встреч. Поняла она и другое: как и у большинства модных домов Парижа, благополучие его салона во многом зависело от бутиков, в которых продавались более дешевые готовые платья его салона, и все же настоящий интерес Леон испытывал к эксклюзивным моделям. Он казался искренне преданным своему делу. Рене мельком подумала: интересно, каково это — иметь мужа или жениха, так хорошо разбирающегося в женской одежде. Наверное, создается довольно неловкая ситуация и в то же время занимательная. Барри ни разу в жизни не обратил внимания на то, во что она одета, для него лично было важно, чтобы, как он говорил, Рене выглядела подобающе.
Вечером она переоделась в платье, которое лежало у нее на кровати, — на этот раз бархатное, темно-синее — и стала слоняться в нем по вестибюлю, пока не поняла, что на самом деле ждет появления Леона. А он сразу после шоу исчез куда-то с одной из своих клиенток и, видимо, неплохо проводил с ней время. Рене стало стыдно, как только она поняла, в каком направлении работает ее голова, и тогда решительно направилась к лифту. Ни к чему, чтобы он вел ее куда-нибудь и сегодня вечером, говорила она себе, и вообще, пусть не воображает, что ей этого хочется.
Когда пришел лифт, из него вышел Леон.
— Так и думал, что вы здесь, — сказал он. — Хочу с вами поговорить. — И отвел ее в безлюдный уголок вестибюля, где они могли укрыться за зелеными деревьями в кадках. — Хотите выпить?
Она покачала головой:
— Только кофе. — Раз ей предстоит разговор с Леоном, не лишним будет иметь ясную голову, но, отхлебнув кофе, уловила в нем привкус коньяка.
— Мадемуазель Торнтон, — вдруг торжественно заговорил Леон, прервав поток их пустой болтовни. — Я вами очень доволен. Конечно, вам нужно еще кое-чему научиться и приобрести некоторый опыт, но я мог бы сделать из вас модель высшего класса.
— Как Туанетт?
Лишь только вопрос сорвался с губ Рене, как она об этом пожалела. А с лица Леона ушла вся краска, оно стало совершенно бескровным, глаза потемнели, посуровели, и он резко от нее отвернулся. Значит, любил ту девушку. Ревность занозой засела в сердце Рене.
— Ну вот, уже успели наболтать.