– Но?.. – На его лице снова появилась улыбка, теплая, успокаивающая.
– Почему вы это делаете? Почему помогаете мне?
– Потому что… – Бирт глубоко вздохнул, опустился на край кровати и сразил наповал следующим признанием: – Я твой отец, Лора.
– Кто? – Мое потрясение было настолько велико, что я пролила на себя горячий чай и даже не заметила этого, продолжая ошеломленно смотреть на Бирта. Профессор же, забрав у меня чашку, спешно вытащил из кармана платок и принялся вытирать пятно с моей блузки. Он не отвечал, и я тоже не могла больше вымолвить ни слова.
– Прости, что скрывал это, – наконец проговорил он, поднимая на меня глаза, полные раскаяния и боли. – Что оставил тебя. Что не возвращался столько лет. Прости…
– Значит, это правда? – Горло сдавило от подступающих слез. – Вы… мой отец? – Мне казалось, что эти слова произношу не я, настолько нереальными, несбыточными они были.
– Прости, – повторил он и порывисто притянул меня к себе, крепко обняв. – Моя девочка, моя Лора…
Я наконец поверила и больше не смогла сдержать слез – заплакала навзрыд, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Прости меня, прости… – продолжал шептать Бирт, поглаживая меня по спине, а я никак не могла унять слез.
Меня как будто прорвало: радость и удивление от этой новости, напряжение и страхи последних дней – все это сейчас выплескивалось наружу вместе с рыданиями.
Бирт, мой отец, не останавливал меня, просто держал все время в объятиях, позволяя выплакать все без остатка. А когда я все же оторвалась от его груди, заметила на его щеках, испещренных шрамами, влажные дорожки, которые, правда, он торопливо смахнул. Затем снова взял свой платок, переложил его на сухую сторону и стал бережно вытирать мое мокрое лицо.
– Я не делал этого почти пятнадцать лет, – усмехнулся он и поднес платок к моему носу. – Высморкаешься?
– Я уже могу это сделать сама, – не могла не улыбнуться в ответ и забрала у него платок.
– Ты так похожа на маму, – произнес Бирт, с нежностью глядя на меня. А я едва снова не расплакалась. – Когда в первый раз тебя увидел, даже растерялся немного. Зато потом быстро понял, что ты моя Лора. И уже ни минуты в этом не сомневался.
– А я не узнала вас… тебя. – Мой голос после плача звучал хрипло и тихо. – Откуда эти шрамы?
– Это иллюзия. – Отец провел рукой по лицу, и кожа вмиг разгладилась, проявляя отдаленно знакомые черты. – Но ты бы и без того навряд ли узнала меня. Я, когда уходил, слегка подтер свой образ в твоих воспоминаниях. Прости, так надо было. Для твоей безопасности.
– Я знаю, – кивнула и осторожно прикоснулась к лицу отца, пытаясь привыкнуть к его новому облику. – Я разговаривала с Миленой.