Никифоров облокотился о дерево. Прижался щекой к влажной коре.
— Сашо, слово «шпионаж» — пугало для каждого неосведомленного человека. Я хочу уточнить не само понятие, а пользу от возможной моей деятельности…
— Тебе известно, что Высший военный совет знает все, что необходимо знать любому военному командованию.
— Так кем же я буду… для советских людей?
— Они называют своих офицеров товарищами. Я верю, что они станут называть тебя товарищем Никифоровым.
Генералу показалось, что голова у него пошла кругом. Он вдруг ощутил могущество нового, почти незнакомого чувства доверия и уважения, любви и теплоты.
— Сашо, прошу тебя… Скажи честно… как перед лицом смерти… — Никифоров пытался увидеть выражение глаз своего друга в зеленоватом свете прожектора. — А сколько левов мне будут платить в месяц… и каким образом?
Ошеломленный, доктор остановился у соседнего дуба. Такого он не ожидал. Но, собственно говоря, ведь он преуспел в карьере. Вполне естественно, что он превратился в нечто подобное Лукашу. Что можно ответить ему? Ведь Сергей Петрович даже не упоминал слова «деньги». Возможность покупать информаторов не предусматривалась.
— Не знаю, Никифор… это же советская разведка… она едва ли предложит тебе деньги за работу… Я, конечно, спрошу…
Никифоров протянул руку и проговорил:
— Послушай, если бы ты упомянул, что будешь платить мне, я пошел бы в полицию.
Доктор недоуменно пожал плечами:
— А если бы ты и вправду потребовал деньги, я пошел бы к Лукашу и сказал бы ему, что у него великолепный друг. Никифор, на свете появилась Москва! Там все по-новому. А старая Европа мерит новую Москву на свой аршин. Считают, что большевистское государство и его успехи можно измерить мерками буржуазных представлений… В сущности, мы с тобой сейчас маршируем в составе не только русской армии… Мы маршируем в составе мирового отряда, борющегося за свободу человечества. Это новая, единственно правильная формулировка для моей… и, возможно, уже и твоей деятельности. Все зависит от того, устоишь ли ты на своей позиции или отойдешь в сторону, потому что мы едва ли получим что-нибудь большее, чем по одной пуле…
В кондитерской у моста Орлова генерал Никифоров разглядывал кофейную гущу в чашке. Вдруг он поднял глаза и предложил:
— Сашо, давай я тебе погадаю?
Доктор пожал плечами.
— Заранее предупреждаю тебя, что нельзя говорить «благодарю», а то ничего не сбудется…
Сейчас генерала волновала внезапная мысль о Сашо. Юрист и высший военный чиновник, этот человек был одним из немногих, выделявшихся своей высокой нравственностью. Что же сказать Сашо, пока он разглядывает чашку, делая вид, что гадает? О своем уважении к нему? Интересно, сознает ли Сашо, что самое главное в нем — это умение претворять в жизнь любую идею.