— Полковник! — воскликнул Никифоров, и в тот же миг ему пришло в голову, что самая обыкновенная мелочь может запугать этого надушенного павлина. — Один подсудимый партизан носит вашу фамилию и отчество. У него брат офицер. А что, если это вы?.. Вы доложили об этом?.. Застегните воротничок, полковник!
Полковник побледнел, вытаращил глаза и машинально застегнул пуговицу.
— Виноват, господин генерал. У меня нет никакого брата партизана. Двоюродный брат, дальний родственник, господин генерал…
— Я бы доложил, но рассчитываю на ваш патриотизм… Будет не очень приятно, если об этом узнают там… Не так ли, полковник?
— Покорнейше благодарю, господин генерал…
Напыщенность мигом слетела с дворцового красавца. Никифоров поморщился, но вздохнул с облегчением. Господи, неужели это «избранные вожди» царства? Легче понять тупость фельдфебелей, беспросветный вандализм разного рода служак… Дворец и его слуги представляют собой жуткую, страшную картину.
Адъютант щелкнул каблуками и произнес:
— Господин генерал приказал, чтобы господин генерал…
Никифоров даже не взглянул на этого индюшонка с аксельбантами. Вошел в кабинет. Отдал честь.
Генерал Даскалов с торжествующим видом протянул ему обе руки. По-видимому, что-то исключительное или уже произошло, или должно произойти.
— Прошу, Никифор! Ты так сияешь!
Министр приложил к губам указательный палец и сказал:
— Шпионы подстерегают нас и подслушивают! Садись и порадуйся вместе со мной. Есть причина.
Даскалов шпионил за болгарским народом и в рапортах сообщал своему хозяину в Берлин, что́ происходит в Болгарии, что́ делается в армии, в городах и селах. Даскалов и Михов могут все. Но они никак не могут допустить, что перед ними сидит советский разведчик «Журин»…
— Никифор, вчера нас пригласил Бекерле: меня, профессоров Филова, Цанкова. Пришли Луков и Кочо Стоянов. Выпили… Ты же знаешь обычаи Бекерле…
Даскалов встал, зашагал по кабинету. То и дело останавливался перед своим гостем и подчиненными. Потом возбужденно заговорил:
— В мире нет места коммунизму. Только национал-социализм обновляет Европу. Мы сотрем с лица земли всех его противников. Поругана святая православная церковь…
Никифоров замер. Такую казенную речь в тысячах вариаций можно услышать каждый вечер на занятиях по словесности. Что же скрывается за этим предисловием? Мало-помалу Никифоров начал догадываться, и его охватил ужас.
— У фюрера титанические силы… Фюрер подарит Германии тысячу лет мира, и весь свет станет слушать его приказы. Я сам русофил, но враг большевизма. Если бы не мое служебное положение, я отправился бы взводным командиром туда… против красных…