Пеев посмотрел на председателя суда в тот момент, когда полковник торжественно входил в зал… Ага, Иван Добрев. Этот господин в военной форме писал когда-то письмо в министерство просвещения, в котором требовал переменить наименование одной улицы в Битоле, названной в честь коммуниста, патриота Павла Шотева. Этот господин будет разыгрывать комедию суда. Пеев вспомнил мнение Никифорова о Добреве. Человек, который ненавидит коммунистов, уничтожает их по своей воле и приговаривает по воле вышестоящих и старается не выпустить никого из своих рук живым. Такие господа опаснее вдохновителей массовых убийств. Они опаснее даже палачей. Таким же убийцей, как он, был и полковник Младенов, который осудил на смерть стольких коммунистов, в том числе и членов ЦК БКП.
Пеев узнал и безликого капитана Христо Иванова, члена состава суда, и второго из этого состава — поручика Паскалева с ею неясными амбициями и ненавистью к коммунистам.
Прокурор полковник Любен Касев вошел с опущенной головой, посмотрел через плечо, попытался притвориться, что торжествует. Наверняка рассчитывал блеснуть своей речью. В другой раз вряд ли будет такая аудитория, которая может поднять его еще на одну ступень в прокурорской иерархии государства. Обвинительный акт подготовлен плохо. В нем имеются явные изъяны, которые свидетельствуют о неумении опереться на очевидные факты. Но какие, в сущности, факты? Каждый мог пользоваться шифром с целью скрыть содержание своих писем. Это опровержимо. А радиостанция у радиотехника — не такое уж редкое явление. Да, нужно атаковать.
В зале тишина. Подсудимые, судьи и присутствующие стоят выпрямившись. Именем его величества Симеона II заседание военного суда открыто. Будут судить…
Подсудимые садятся.
Доктор Пеев прекрасно знал процессуальный порядок. На лицах судей — торжественность: они судили антифашистов, убивали, чтобы подняться наверх. Но далеко они не уйдут. Их остановят.
Вид сидящих в зале подсказывал Пееву, чьи интересы будут защищать судьи. Официальный адвокат, знакомый ему ранее, стоял у своей скамьи, опечаленный открытием, которое сделал этим утром. Он должен отказаться от любой возможности, которую предоставляло ему расследование, помочь подсудимым. Его предупредили, что здесь «смертники». Чтобы он случайно не напутал что-нибудь. Это обойдется ему слишком дорого!
Пеев не перекрестился для присяги. Поднял голову и сказал:
— Я коммунист и не верю в бога, так что клянусь своим честным именем, которое сохранял столько лет. Буду говорить правду, клянусь не утаить ее…