– Я хочу сказать, его время прошло.
– Не все за нашим столом с этим согласятся, – ответил Шакал спокойно.
– Да, но ты-то согласишься! Ты еще когда положил глаз на это место, мы все это знаем. Черт, да я сам об этом думал. Но без Обхвата у меня теперь нет надежного тыла, чтобы начать эту войну. Он нравился парням, они бы поддержали его, если бы он бросил топор. А сам я никогда не получу голосов.
Сделав глубокий вдох, Гвоздь посмотрел Шакалу прямо в глаза.
– Ты убил того долбаного тяжака, который убил Обхвата. Для меня это важно. Ты единственный тогда высказал несогласие у Батайята. Жаль, что больше никто ничего не сказал.
Блажка тогда тоже возразила вождю, но Шакал промолчал – он хотел понять, куда клонит Гвоздь.
– Нам нужна новая кровь во главе стола, Шакал, – продолжил Гвоздь, – и скоро. Поэтому… ты бросишь Ваятелю вызов, и мой топор тебя поддержит.
Гвоздь ткнул своего свина в бока, показывая, что разговор окончен. До окончания патруля больше он ничего не говорил, и Шакал не стал на него давить. Все было сказано, и разжевывать дальше не было нужды.
Поддержка Гвоздя все меняла. С его голосом большинство оказывалось на стороне Шакала. Овес и Блажка были за него. Мед тоже, пока томился по Блажке. Значит, у Ваятеля оставались только Хорек, Колпак и Мелочник. Хорек с Колпаком были подкидышами – один бывший Скабрез, другой вольный ездок, изгнанный изо всех копыт Уделья. Вождь предложил им место, когда у них ничего не было, и принял в ряды Серых ублюдков, хотя Колпак с трудом набрал нужное число голосов. Следовательно, Шакал не мог рассчитывать, что они бросят топор против старика. Что же до Мелочника, он был одним из основателей Ублюдков и ни за что бы не поддержал никого из новых претендентов.
Тем не менее у Шакала было большинство – пять против четырех.
Значит, больше не нужно было прикусывать язык в ответ на глупые приказы, не нужно было продумывать ходы против мелких причуд больного стареющего пса. Никаких больше хитрых схем. Среди сопляков есть парочка многообещающих. Оказавшись на месте вождя, Шакал мог выдвинуть их в члены братства, тем самым усилив и гарантировав себе лояльное большинство. Он мог сам решить, что делать с Синицей, и перестать бороться за верность Штукаря. В Страве чародей сказал, что хотел бы видеть Шакала во главе Серых ублюдков. И узнать наверняка, так ли это, можно было, только попытавшись занять это место.
Неужели настало время?
Гвоздь был прав, Ваятеля нужно было убирать скорее. Черт, да его нужно было убрать еще несколько лет назад. Но перевес в один голос было довольно хрупким мостиком. Если Гвоздь передумает или если Мед встанет на сторону старика, то для Шакала это будет означать смерть. Ваятель ни за что не пощадит его, как Певчего. С тем-то они вместе вкалывали еще рабами, бок о бок боролись против безжалостных гиспартцев, а позднее, во время Нашествия, – против тяжаков. Они были братьями задолго до того, как выдумали Серых ублюдков. Певчий был доверенным вождя, его правой рукой, и это продолжалось много десятилетий, пока неизвестные разногласия не привели к окончательному, едва не кровавому разрыву. Шакал же всегда был для Ваятеля просто непокорным выскочкой. Между ними не было никакой любви, ничего такого, что помешало бы вождю при первой возможности всадить ему в череп топор.