Ваятель не был так любезен.
– Бросай уже чертов топор, дырка бесхребетная!
Ублажка резко повернула голову к вождю, мышцы ее шеи напряглись от гнева. Было слышно, как воздух вырывался из ее раздувшихся ноздрей. Шакал со своего места чувствовал, как она дрожит всем телом. Ее агрессия будто сорвалась с цепи, топор взметнулся у нее над головой, на мгновение зависнув в воздухе, а потом ее рука жалящей змеей опустила его вниз. Дерево тревожно треснуло, пронзенное сталью.
Шакал в ужасе уставился на Блажкин топор, воткнутый в столешницу.
– Черти чертовские, – прошептал кто-то неузнаваемым от потрясения голосом.
Шакал поднял глаза от своего стула на Блажку. И не узнал ее. Это была не Блажка. Та никогда бы его не предала. На него взглянула незнакомка, которая всем телом готовилась к возмездию. Но Шакал не мог встать. Он только таращился на лицо, украденное у той, что мгновение назад его убила.
– Блажка, что ты наделала?
Это был сдавленный в недоумении голос Овса.
– Она отдала голос за меня, – ответил Ваятель неживым голосом, не в силах поверить в случившееся. Но старый злодей быстро оправился. – Твой вызов провалился, Шакал. Четыре против четырех. Устав копыта сам знаешь.
Шакал знал. Теперь ему полагалось встать перед пнем, и Ваятель бросит ему обратно его топор. Его судьбу решало его же оружие, но в руках того, кого он пытался сместить. Как ни странно, он не слышал радости в голосе вождя.
Ему хотелось знать, почему, почему Блажка так поступила, но он не мог провести свои последние минуты, мямля жалкие вопросы. Не смея взглянуть на нее, чтобы не поддаться жажде мести, Шакал поднялся на ноги. Взгляд упал на бородатое лицо Овса – тот словно хотел извиниться за предательство, которого не совершал. Больше никто из братьев на него не смотрел.
– Подождите.
Слово взял Мелочник. Его сморщенное лицо было устремлено на пень.
– Ваятель не выиграл, – проговорил старый скряга.
Шакал повернулся к пню. Из него торчало пять топоров. И из стола тоже пять. Откуда взялся пятый голос? И он понял.
– Голос Певчего считается, – возвестил Овес. – По уставу копыта.
– Только если он еще жив, – добавил Хорек.
Ваятель посмотрел через стол на единственного, кроме него, Ублюдка, который все еще сидел.
– Колпак, – обратился вождь, – у тебя остались друзья среди вольных. Что говорят про Певчего? Он еще живой?
Колпак поднял лысую голову.
– Да. Живой.
Овес облегченно выдохнул. Шакал, почувствовав поддержку, собрался с духом и посмотрел на Ваятеля.
– У нас ничья, – сказал он. Это заявление было столь же излишним, как и слова вождя о брошенном вызове, но Шакал хотел сказать это вслух, чтобы развеять морок, который вырывал землю у него из-под ног.