Страва. Он вез ее в Страву! Там было безопасно, там можно было жить. Но теперь она лежала в темноте, ожидая конца, либо уже мертвая, обмякшая и остывающая в лунном свете. Когда наступит утро, только птицы-падальщики будут знать, где она. А через месяц от нее не останется ничего, кроме бесцветных костей на древней, безжалостной земле Уль-вундуласа.
– И с чего бы он привез ее к тебе? – спросил Шакал с вызовом, неистово крутясь между Певчим и Колпаком. – Что это?
– Я был вольным ездоком примерно пятнадцать лет, – ответил ему Певчий, – но Колпак прожил так бо́льшую часть жизни. Я попросил его присоединиться к Ублюдкам, сблизиться с Ваятелем, стать моими глазами и ушами. У меня ушло много времени на поиски того, кому я мог доверить такую задачу.
Шакал метнул взгляд на Колпака.
– И почему ты это для него делаешь?
Ответа не прозвучало.
– Я никогда не уходил, Шакал, – продолжил Певчий, – по крайней мере сердцем. Они испортили мои татуировки, но копыто впивается глубже плоти. Ваятель был во главе слишком долго. И в последние несколько месяцев, как сказал мне Колпак, складывалось впечатление, что ты займешь его место. И вот я узнаю, что у тебя не получилось. Ваятель, должно быть, поверил, что у тебя есть шанс, и сделал все, чтобы убрать тебя.
Шакал задумался над этим, закусив губу.
– Думаешь, он знал Штукаря давно и устроил так, чтобы он появился в Горниле?
– Не знаю, – признался Певчий.
– Нет, – отрезал Шакал, быстро соображая. – У этого жирного говнюка собственный замысел. Он, может, и предал меня, но он точно не марионетка Ваятеля. Все как раз наоборот.
– Точно, – согласился Колпак.
Шакал тяжело вздохнул, собираясь с духом, чтобы задать следующий вопрос.
– А Блажка? Давно она подчиняется приказам вождя?
Угрюмое лицо Колпака ничуть не дрогнуло.
– Я никогда не видел, чтобы они разговаривали. До голосования. Она сама вызвалась драться за него. Вождь знал, что ты выберешь Овса. Она заявила, что только она способна его победить. Ваятель ее не послушал, а потом поговорил с чародеем наедине. И после этого сказал, что она может драться. Никто не предвидел, что она вонзит топор в стол.
Это была правда. Как бы он ни был тогда ошеломлен, Шакал до сих пор помнил лицо вождя – тот тоже стоял с отвисшей челюстью.
– Она сама сделала выбор, – прорычал Певчий, – а сейчас тебе пора делать свой.
– И что это значит?
– Хочешь ты спасти Серых ублюдков или нет.
– От чего? От Ваятеля? – Шакал фыркнул с отвращением. – Нам обоим заказан путь туда, Певчий. Если бы ты был терпеливее, если бы я был терпеливее, один из нас мог бы его превзойти. А теперь он сам просто умрет через несколько лет.