С резким воплем Шакал схватился за протянутую ему ручищу и позволил Овсу заключить себя в сокрушительные объятия. Они вцепились друг в друга со смехом. Наконец Шакал вырвался из тисков и, отступив на шаг, посмотрел на огромного трикрата и обхватил бородатое лицо ладонями.
– Черт, как я рад тебя видеть!
Овес схватил его сзади за шею, стукнулся с ним лбом, а потом с улыбкой отстранился. Шакал поймал себя на том, что изумлен настолько, что не в силах отпустить друга.
– Это уже кажется немного по-заднему, – проговорил Овес через мгновение.
– Ладно, тогда я буду любить Ура! – воскликнул Шакал, обнимая вонючую голову свина и делая вид, будто трахает его в пасть, пока зверь жалобно не завизжал. Остальные полуорки наблюдали за ними, некоторые смеялись.
– Вот же уродливый свин. – Стоявший неподалеку Заноза фыркнул.
– Да ну? – улыбнулся Овес.
Перестав обхаживать Уродище, Шакал повернулся к Овсу.
– Зирко думал, Ублюдки уже не придут.
– Да что этот коротыш знает? – Овес пожал мощными плечами.
Шакал услышал наигранную небрежность в его голосе и сощурился, глядя на друга.
– Ты еле успел. Когда вас предупредили, четыре дня как?
Овес старался не глядеть через его плечо на остальных полукровок, но безуспешно. Большинство утратило интерес, когда Шакал перестал насиловать Ура, но Кремень и дикарь из Клыков еще пялились на них. Рядом стояли еще трое вольных, и Овес отвел Шакала в сторону, чтобы их не подслушали.
– Ваятель меня не посылал, – сознался Овес шепотом. – Он закрыл Горнило и зажег печь, как только получил птицу от Зирко. Отрадную, как обычно, увели за стены, и теперь вождь никого не выпускает, даже днем. Ни в патруль, ни работать в полях – никуда. Сказал, что в этот раз мы не станем помогать Страве. Я вспомнил про твою сделку с Зирко и подумал, что ты будешь здесь, поэтому не мог не приехать.
– Так как ты выбрался?
– Заставил сопляков опустить Свиной гребень и ушел. Две ночи назад.
На лице Овса была противоречивая смесь неповиновения, сомнения, гнева и стыда.
– Сейчас там не так, как прежде, Шакал, – продолжил трикрат, будто опасался осуждения. – С тех пор как ты бросил вызов, начался полный бред. Когда я очнулся после боя с… когда я очнулся, все пошло через задницу. И хоть я был рад, что ты остался жив, я не мог понять, почему Ваятель тебя пощадил. Все делают то, чего от них нельзя было ожидать. Вот и я сделал, что сделал.
Овса должны были объявить изменником. Он бросил копыто при Предательской луне, а такое не прощали. Шакал знал это, но ничего не сказал. Ничего и не нужно было говорить. Овес понимал, что сделал, и тяжесть выбора давила на него.