Шакал невольно обратил взгляд на Блажку.
Она сощурилась, снова наводя прицел на чародея.
– Ты ничего в меня не вставишь, жиртрест. Особенно если это выйдет из Ваятеля.
Штукарь сверкнул зубами, словно радуясь ее язвительному заявлению.
– Дорогая Ублажка, ты обладаешь немалой силой, однако в тебе нет трикровия.
– Я? – Овес сдвинул густые брови. – Он говорит, что ему нужен я? Я так и знал, тюрбан ты задний!
Штукарь развеселился еще сильнее.
– Да, я вынужден это признать. Хотя, сильный Овес, моя потребность в тебе не так примитивна, как ты себе представляешь. Я всего лишь не желаю править королевством, населенным трупами.
– О чем это ты, на хрен? – спросил Гвоздь.
Мед приопустил арбалет, соображая.
– Трикрат – больше орк, чем человек, – произнес молодой посвященный. – Если чуму будет переносить Овес, то для тяжаков она будет опаснее, чем для хиляков.
– Будь осторожен, друг Шакал, – сказал Штукарь, щелкнув языком. – Быть может, ты не самый смышленый в своем братстве.
– Ты обманул орков, – понял Шакал. – Заманил их, пообещав Гиспарту. Но на самом деле ты хочешь с ними воевать.
Чародей надул свои большие щеки и протяжно выдохнул воздух.
– О, я отдам им Гиспарту. На время. За это время королевство истечет кровью и впадет в отчаяние. Их оборона не так сильна, как они считают. Те, кому я служу, это увидели.
– Черное Чрево, – проговорил Шакал мрачно. – Абзул был не один. У тебя есть и другие.
– Именно так, – подтвердил Штукарь. – Послания не дойдут. Гарнизоны бросят свои кастили. Колодцы будут отравлены. Мелкие бедствия позволят оркам проникнуть в самое сердце Гиспарты, они подойдут достаточно близко, чтобы королева и ее двор это учуяли. Вот тогда мы и нанесем удар.
– Мы? – Мелочник поморщился.
– Полуорки, – пояснил Штукарь любезно. – Копыта Уль-вундуласа. Мы сплотим всех полукровок под началом нового переносчика чумы и придем на помощь Гиспарте, разгромим орду и отправим тех, кто не погибнет от болезни, обратно в Дар’гест. – Чародей положил пухлую руку себе на грудь и улыбнулся. – Но сперва те, кто останется от гиспартской знати, признают полукровного внука своего любимого покойного короля. Короля, чья законная дочь не сумела защитить королевство и его народ. Не имея иного достойного выбора, она милостиво отречется от престола.
– В твою пользу, – добавил Шакал, не в силах сдержать восторженную улыбку.
Штукарь смиренно кивнул замотанной в тюрбан головой.
– Именно так.
– Скажи мне, Ухад, – Шакала переполняло едкое любопытство, – ты правда полукровный сын принца?
Вопрос не был встречен с самодовольством, которого ожидал Шакал. Стоя у себя на помосте, Штукарь вдруг опечалился. Он долго молчал, его взгляд был пуст. А когда ответил, его голос зазвучал с мрачной торжественностью.