– На тебя? – спросил Мед.
Певчий кивнул.
– Они думают, что она может переходить от одного трикрата к другому. Как тирканианец… это наколдовал.
– Тогда идти должен я, – заявил Овес. – Этот задний хотел всунуть это в меня. Хорош ржать, Хорек!
– Тебе нельзя, Овес, – сказал Шакал. – Певчий знает язык Рогов. А ты нет.
– Это еще не значит, что ему позволят войти в Псовое ущелье, – сказал Мед. – Мы знаем, что Рога редко пускают туда других эльфов, не то что двух полуорков.
– Мы понимаем их уклад куда меньше, чем нам кажется, – сказал Певчий. – Они приняли эльфиек с болота, хотя ни одна из них не была из Рогов. Мне они доверяют, думаю, насколько это возможно. И даже если нет, они понимают, что чума до сих пор защищает Уделье. Скорее всего, они просто меня используют. Как бы то ни было, они позволили нам троим поселиться у них в ущелье.
– Троим? – Хорек наморщил лоб.
Певчий посмотрел на Овса.
– Это еще одна причина, по которой ты не можешь пойти, Идрис. Твоя мать ни за что не позволит тебе принять эту болезнь.
– Берил уйдет с тобой? – спросила Блажка озадаченно.
– А ты думаешь, она расстанется с мальчиком? – парировал Певчий.
– Как это? – Мед посмотрел на Шакала. – Как ты их на это уговорил?
– Уговаривать особо не пришлось, – признался Шакал. – Певчий прав. Рога понимают значение чумы. Она опасна. И полезна. Нам повезло, что орки не устроили Нашествие. Иначе мы не смогли бы их остановить. Пока Уль-вундулас не станет сильнее и не обретет единство, без чумы нам не обойтись. А мы дадим Рогам то, чего они хотели, – месть тем, кто поставлял эльфов Месителю. Санчо и сам болотник уже мертвы. Но один соучастник еще жив. Это капитан Игнасио. Певчий рассказал о нем Рогам. И они пожелали его преследовать. Скорее всего, как только он увидит Псовое ущелье, то уже не уйдет оттуда живым.
Певчий выдохнул воздух из надутых щек.
– Вот так вот, парни… и Блажка. Я не могу возглавить Серых ублюдков, как бы мне ни хотелось, но я буду благодарен, если вы позволите мне остаться посвященным.
– Голосуем, – прогремел Овес. – Поднимите руку, кто за то, чтобы старик остался Ублюдком, когда будет прозябать в Умбровых горах!
Все вскинули руки.
– Черт, Печный, – поддразнила его Блажка, – за тебя все равно был один Колпак.
– Нет, – возразил Хорек непринужденно. – Я тоже хотел за него проголосовать. Прости, Шак. В общем, раз уж ты трахал мать Овса…
Голову Хорька накрыло пустое ведро, и Овес забарабанил по нему.
Когда хриплый смех достиг апогея, Овес радостно завопил, заглушая все звуки:
– Шакал – вождь! Поднять руки!
Раздался возглас одобрения, и все руки, за исключением одной, взлетели в воздух – только Певчий не двинулся, серьезно глядя на Шакала. Блажка поймала его взгляд раньше остальных.