— При мысли о детях у меня сразу пропадает желание разводиться с Хуаном. Сама знаешь, сколько раз я собиралась его выгнать.
— Ты не разводишься, потому что на самом деле не хочешь. Ты не из тех, кто живет исключительно ради детей.
— Вообще-то я многим ради них пожертвовала. — Помолчав, Хосефина возвращается к прежней теме: — Ладно, пусть вы развелись не из-за детей. Тогда почему, объясни?
— Может, не стоит?
— Амелия, тебе нужно выговориться. Ты ведь, я так понимаю, ни с кем не разговаривала, даже с Клариссой?
Кларисса Болдуин — моя лучшая подруга, перед ней я не стеснялась вывернуть даже самое грязное белье, однако она не лезет с замечаниями и не диктует, что делать. А в ответ на мои сомнения уверяет, что лучше рисковать и пить шампанское, чем стелиться ковриком.
— Откуда ты знаешь, что я с ней не говорила?
— Я ей звонила. — Хосефина краснеет. — Ну да, я ей позвонила. Потому что волновалась.
— Теперь ты знаешь, что такое хорошая подруга. Спорим, ты от нее ничего не добилась, кроме подтверждения про развод? — Кларисса, помимо всего прочего, являет собой редкий для нашей страны сплетников образец сдержанности. — И насчет моего романа с Бернардо Отеро ты ведь тоже пыталась выведать?
— Значит, был роман?
— Вот вцепилась как репей…
Я несу грязную посуду на кухню. Хосефина, помедлив немного, подходит к кухонной мойке и открывает воду.
— Оставь, я потом помою.
— Ничего, мне не трудно. У тебя шоколадные конфеты есть?
— Есть.
Она заглатывает конфету с такой жадностью, что меня, несмотря на досаду, разбирает смех.
— От этой вредной привычки мне никогда не избавиться, — бормочет она с набитым ртом. — Так в чем же все-таки дело? У вас что-то случилось в Нью-Йорке?
Полтора года назад мы с Эсекьелем вернулись в Чили после десятимесячного пребывания в Штатах. Ему предложили семинар на факультете испаноязычной литературы Нью-Йоркского университета с проживанием (похлопотал один читавший там лекции чилийский писатель — в благодарность за лестную рецензию на свои книги). Я согласилась не раздумывая. Нам необходимо было сменить обстановку. Я свято верила, что в чужой стране к нам вернется и близость, и взаимопонимание, и, самое главное, радость секса. Кроме того, я планировала посещать лекции моего любимого ландшафтного дизайнера Джона Литтона в институте на Лонг-Айленде.
— Хорошо, расскажу, только отстань.
Если приходится выкручиваться, лучше не врать — просто не говорить всей правды.
— У нас в постели давно все по нулям… — начинаю я, и брови Хосефины взлетают вверх.
— В тебе проблема или в нем?