— О чем он попросил?
— Он то же захотел ощутить скорость. Я сел за руль своей гоночной машины, он на место штурмана и мы понеслись в ночи. Каждый раз он просил быстрее, я тогда выжал из машины всё. Магнат заходился в крике от восторга, его трясло от переполнявшего адреналина.
— И?
— Он попросил остановиться. Я еще подумал, что может его укачало. Лучше бы он заблевал мне машину. Но он захотел сесть за руль, жаждал укротить эту мощь самостоятельно. Поверьте, я отказывался, говорил, что он не трезв, обещал потом, утром. Но он разозлился и начал кричать на меня. Он пригрозил, что разорвет контракт и сделает всё, чтобы я больше никогда не смог участвовать в гонках. И это меня сломало, я уступил. Знал, что неправильно и все равно сдался. Склонился перед ним. А ведь видел безумный блеск в его глазах, я знал, что он не сможет контролировать машину на огромной скорости. Для этого нужна холодная голова. До беды оставалось всего пару километров. Он сел за руль и погнал, как сумасшедший. Потом колесо зацепило гравий обочины, и машина стала не управляемой. Удар по живому и холодное оцепенение растекается по тебе. Понимаешь, что произошло, но надеешься на чудо. Я вышел из машины и увидел ребенка.
— А что магнат? Бился в истерике?
— Нет. Абсолютно спокоен, алкоголь словно выветрился. Сосредоточенное лицо без эмоций. Подошел, посадил меня в машину и спокойно уехал. Когда шок у меня отступил, он рассказал обо всех за и против.
— Почему уехали и не помогли?
— Политика.
— Она-то здесь при чем?
— Магнат финансировал ХДС на выборах, которые определяли судьбу страны. Противники воспользовались бы этой историей, пресса смаковала бы подробности, и голоса достались бы врагам. Германия и так наполовину поглощена коммунистами. В восточных землях марионеточный режим Советов.
— И Вы поверили в это?
— Я заставил поверить себя. В итоге победу отпраздновали ХДС. Канцлером стал Конрад Аденауэр. Оппозиция пыталась разнюхать что-то, но связи и деньги творят чудеса, особенно в руках адвокатов. Постепенно газеты, пропагандирующие откровенный коммунизм закрыли, профсоюзам напомнили, что есть тюрьмы и….
— И Германия направилась к светлому будущему.
— Да. К светлому будущему. Тогда был выбор: ребенок или Германия. Страна только отходит от ужасов войны, пытается отстроиться, снова найти национальную идею. В конце концов, в стране миллионы таких детей и ради них…
— Да бросьте, господин Адольфф. Какие дети и Германия? Вы просто не захотели ввязываться в историю, нужен был контракт. Вот и всё. Вы поступили отвратительно и понимаете это. Жалкие оправдания, рассуждения о судьбе нации в Ваших руках, смех один. Вы пытались оправдать свой поступок, но попытка убедить себя в этом не принесла успеха?