Вспыльчивый ученый Цец жаловался на трехэтажный многоквартирный дом, в котором обитал. Этажом выше жил священник, «у которого больше детей, чем у Приама» (у царя Трои При-ама было пятьдесят сыновей и множество дочерей). Вместе с детьми священник держал свиней. Дети и свиньи вместе производили «реки мочи, по которым могли бы плавать корабли». Цецу вспомнилась «конница Ксеркса, которая, наклоняясь попить, осушала реки…», а дети священника и свиньи, «мочась вместе, наоборот, производили судоходные реки; а если в это время еще и дождь польется…» Цец умолял своего домовладельца установить сливы или широкие керамические трубы, которые направляли бы эти реки прочь от его парадной двери (Письма 18).
* * *
В какой-то момент Константин IX Мономах столкнулся с тем, что некие хищники поедают животных в императорском заповеднике Филопатий — парке к северу от Константинополя. И вот он нанял каких-то цыган, которые были известны как мастера решать подобные проблемы. Они клали отравленное мясо под деревья, а затем забирались на ветви и имитировали звуки той добычи, которую хищники любили пожирать. Звери приходили, съедали мясо и умирали (Георгий Мцыри. Житие Георгия Святогорца 12).
И святые
В детстве будущий святой Феодор Сикеот мог обогнать лошадь в забеге на три мили (Житие Феодора Сикеота 13).
* * *
Святой Василий Новый (вероятно, вымышленный персонаж) был арестован при Льве VI (886–912) по подозрению в шпионаже и доставлен на допрос к приближенному императора, евнуху-арабу Самоне. Не сумев его разговорить, Самона вызвал к себе ответственного за кормление императорских зверей и велел ему целый день морить голодом самого свирепого льва. Когда собралось множество народа, привели ревущего зверя и бросили ему святого. Но лев был поражен страхом, как только увидел святого, и начал валяться у его ног, как ягненок. Святой стал гладить его, говоря присутствующим: «Вот агнец» (Житие Василия Нового 288).
* * *
В дни своих странствий святой Лазарь (XI век) хотел подняться на гору Аргей в Каппадокии, но, когда был уже на полпути наверх, его накрыл густой туман, и ему пришлось карабкаться дальше вверх на четвереньках. В таком виде он встретился с медведем, причем оба не почуяли друг друга, пока не столкнулись нос к носу. Оба замерли, на мгновение остановились, а затем спокойно продолжили свой путь (Житие Лазаря Галесиота 25).
И императоры
По-гречески жирафа называли καμηλοπάρδαλις «верблюдо-леопард». Один жираф был послан в качестве дипломатического подарка из Египта императору Константину IX Мономаху (1042–1055), проведен по столице и описан следующим образом: «Уже по своему имени это сложное существо, с пятнами как у леопарда, но величиной с верблюда; с такой же головой и вытянутой тонкой шеей, но только шея у него прямая и не изогнута так сильно, как у верблюда. Однако у него нет горба посередине хребта — у него он ровный от спины до хвоста, но не одинаков по высоте: та часть, что на спине, приподнята, а та, что у бедер, имеет более низкое и приземленное строение, так что он похож на холм, поднимающийся вверх от земли. Его движение отличается от других животных и вообще странно: ведь он не поднимает, как они, сначала задние ноги, а затем передние, но поочередно поднимает и двигает две ноги с одной стороны, а затем две ноги с другой стороны, в равномерном движении и поступи» (