Заботы, которыми она была окружена, доброта, привязанность и любовь людей, живших около нее, должны были излечить ее.
Таково было мнение доктора Смита.
Когда являлся какой-нибудь гость, она убегала к себе в комнату. Поэтому никто из посторонних не видал ее. Никто не знал о ее присутствии в доме де-Кервалей. Роберт из благоразумия желал, чтобы это было так.
Читатели помнят число принятия Джен в госпиталь, число, сказанное директрисой и так сильно взволновавшее Роберта.
Действительно, безумная была найдена у ворот Нью-Йорка в тот самый вечер, когда Вильки совершил свое преступление.
Роберт поневоле должен был сделать вывод из этого совпадения обстоятельств.
Он вспоминал удивление Адама Фокса, когда он заметил исчезновение одной из жертв, которой, говорил он, должна была быть молодая девушка.
Он припоминал также свои поиски в овраге, оставшиеся тщетными. Джен, раненная в плечо, разряженное ружье Вильки, выстрел, слышанный Робертом в ночь преступления, иглы и колючки, вцепившиеся в платье молодой девушки, наконец даже ее безумие — все заставляло Роберта думать, что это была жертва, чудом спасшаяся от палача Вильки.
Он сообщил эти мысли своей матери и сестре, требуя от них строжайшего сохранения тайны, так как от этого зависела жизнь Джен.
Таинственные незнакомцы, которые имели интерес в ее смерти, сумели бы снова завладеть Джен, и они очевидно были слишком могущественны, чтобы борьба с ними была равной.
При этом открытии Роберта интерес госпожи де-Керваль и Фернанды еще более увеличился.
Прислуга де-Кервалей была предана своим господам и хранила молчание.
Само Провидение посылало таким образом средство разъяснить эти ужасные события. Но для этого было необходимо, чтобы к Джен возвратился рассудок, чтобы она могла все вспомнить и рассказать. К этой цели клонились все усилия Роберта.
Он целые часы оставался с нею, глядя на нее с любовью, которую он чувствовал достаточно сильной, чтобы оживить этот погасший ум.
Джен, сделавшаяся менее дикой, также глядела на него. Иногда Роберту казалось, что он видит в ее глазах отблеск того же чувства, которое он испытывал сам. Ему казалось, что она готова заговорить, но вдруг взгляд ее изменял направление, и она начинала смотреть на какую-то точку в пространстве.
Роберт отчаивался, плакал, оставлял несчастную, но вскоре опять возвращался к ней, оживленный новой надеждой.
Это положение продолжалось уже три недели, как вдруг один раз ночью семейство де-Керваль было разбужено колоколами, бившими набат.
Загорелась фабрика химических продуктов, находившаяся в нескольких шагах от жилища де-Кервалей.