А сегодня мы читаем нашему внуку-дошкольнику её повести и рассказы, и я думаю ещё об одном удивительном свойстве бабушкиной прозы: она и доступна, и интересна для всех возрастов. Ребёнку нравится — и это, конечно, хорошо, ведь моя бабушка всю жизнь считалась детским писателем. А искушённый взрослый читатель отметит пластичность и точность литературного языка. И глагольную образность. Это когда действие создаёт картину, а не желание автора расцветить описание всеми красками. Отчасти это традиция пушкинская: при сравнении его стихотворных строк со стихами других известных поэтов той же эпохи выясняется, что у него меньше всего эпитетов, которые, казалось бы, и должны создавать колорит и цветопись. Но у него эту роль выполняют глаголы. С их помощью он вырисовывает и героев, и все события. И они воспринимаются зримо.
То же легко отнести и к прозе, если она поэтически и ритмически легка, соразмерна дыханию — так и просится для чтения вслух в кругу семьи. Это присуще и книгам бабушки. Простота её строк естественна и понятна детям. Но в этой простоте нет упрощения, что делает её вневозрастной.
Описанные бабушкой истории всегда необычны, неожиданны. В то же время её книги объединяет одна особенность: их герои всегда оказываются в обстоятельствах, которые, кажется, преодолеть невозможно, но они их преодолевают. Не потому, что это супергерои — теперь наше жизненное пространство заполонили именно такие книги и фильмы. На этом фоне сейчас, возможно, даже больше, чем в те годы, когда бабушка писала свои книги и не было этой бездумной коммерческой лавины фэнтези, её истории нужны как глоток воды в пустыне.
Представьте себе, например, как во время войны фашистский десант уничтожает случившуюся на его пути деревню — детей, стариков — всех под корень, чтобы не осталось свидетелей. Но все же некоторым удалось спастись — кто-то спрятался в лесу, кого-то из малых детей засунули в печку, и она уцелела после пожара. Словом, образовалось маленькое сообщество, которое спастись могло только на острове посреди непроходимых болот. И никто не знал к этому острову тропинки. А дальше — да, приключения, опасная трясина, дикие звери, ни еды, ни питья, и надо было даже детям не потерять мужества и найти спасение в самой дикой природе, из которой мы все вышли, разгадать её секреты, научиться тысяче полезных вещей. Читая такую книгу, ты сам оказываешься в описанных обстоятельствах и проживаешь чужую судьбу как свою, испытывая то страх, то гордость и восторг от его преодоления.
Или эпопея, единственная в своем роде, — не сказка, а быль, — превращённая писателем в повесть, которую я отношу к шедеврам. 1797 год. Трое поморов и с ними десятилетний мальчик занесены бурей на дикий заполярный остров Шпицберген, где их тут же встречает коварный и очень голодный белый медведь. Опасность смотрит из-за любого выступа снежных торосов, а у охотников — одно ружьё и двенадцать зарядов… Даже день продержаться в таких условиях — подвиг. Но помощи ждать неоткуда, и они проводят во льдах целых шесть лет! Испытания Робинзона Крузо бледнеют по сравнению с тем, что пришлось пережить им. Но поморы нашли спасение в умении приложить свой житейский и охотничий опыт к обстоятельствам.