Носорог уже был у выхода из ущелья, когда маленькая проказница Кама нагнулась, чтобы лучше его рассмотреть, и… соскользнула с уступа прямо ему под ноги!
Отчаянный крик матери — Ку — на мгновение озадачил даже это тупое чудовище. Носорог остановился и наклонил голову, словно желая получше рассмотреть маленькое коричневое существо. Ку тут же скатилась со скалы и, подхватив ребёнка, кинулась обратно. Ещё минута — и она была бы спасена. Но удивление носорога прошло, ярость вновь овладела им. Страшный удар настиг и подбросил в воздух несчастную мать с такой силой, что ребёнок вылетел из её рук и упал на камни.
Вдруг кто-то ловкий и быстрый метнулся к ручью перед самым кончиком рога разъярённого зверя и так же быстро прыгнул обратно на скалу. Одной рукой он держался за уступ, другой прижимал к себе спасённую девочку. Рам! Он и сам не смог бы объяснить, как решился на такой отчаянный поступок и как успел его совершить. А носорог, убедившись, что до новой жертвы ему не добраться, последним страшным ударом подкинул вверх изувеченное тело бедной матери и снова двинулся к выходу.
Вздох облегчения, готовый вырваться у людей орды, тут же перешёл в горестный стон: у выхода носорог повернулся, потоптался и замер, как безобразная каменная глыба. Но эта глыба жила, ей было мало пролитой крови: она ждала и жаждала ещё.
Время шло, носорог никуда не спешил. Он перешёл в тень раскидистого куста и устроился под ним, головой к ущелью. Он лежал неподвижно, только лёгкие движения чутких ушей как бы говорили: я плохо вижу, зато хорошо слышу.
Но слушать было нечего: люди орды, застывшие на стенах ущелья, казалось, и сами превратились в камень. Едва осмеливаясь дышать, они робко переводили глаза от входа в расщелину на тропинку вдоль ручья, узкую и извилистую. За первым же поворотом она скрывалась из глаз. Что страшнее: грозный сторож у входа или неизвестность, которая таится там, за изгибом ущелья?
Нужно было решаться. Горячая вода ручья пуста: ни рыбы, ни ракушек. На каменных стенах — ни пучка съедобной зелени. Голод сжимал желудки. Путь на равнину закрыт, остаётся ещё один — вверх по ущелью…
Гау больше не колебался. Тихий возглас, взмах руки — и тёмные тела зашевелились бесшумно, как тени. Люди орды заскользили с одного уступа на другой, цепляясь за малейшие неровности в каменных стенах, точно огромные коричневые насекомые. Спуститься вниз они не решались: слишком близко уродливая чёрная голова, слишком чутки безобразные уши носорога. С каждым шагом люди удалялись от выхода на равнину. Сердца их были полны страха, желудки пусты. Третьего пути не было.