Дома их радостно встретила Энни. Они долго ласкали собаку, гладили ее золотистую шерсть, пока Энни не успокоилась, затем тут же, не переводя дыхания, начали ласкать друг друга.
Это были объятия благоговейного восторга, почтительной благодарности, любовная музыка их сердец. Губы Чейза целовали ее темно-рыжие спутанные волосы, позеленевший от травы лоб, темные круги под глазами…
— Ты слышала, что сказала Клаудиа? Подольше постоять под горячим душем — это единственное спасение для наших избитых тел, — прошептал Чейз между поцелуями.
— Значит, горячий душ? — уточнила, улыбаясь, Джиллиан.
— А суп? А горячий шоколад? Я могу что-нибудь приготовить, пока ты принимаешь душ.
— Нет, спасибо, мне ничего не надо. И кроме того, тебе тоже необходимо как можно скорее принять душ.
— Отлично. Сначала душ, потом сразу в постель.
Джиллиан, встряхнув копной темно-рыжих волос, храбро спросила:
— Чейз, ты не хочешь сегодня ночью спать вместе со мной?
* * *
Прежде чем подняться наверх в общую спальню и принять душ, Чейз запер все двери и отправил Энни на ее место. Стоя под горячими струями, Чейз думал о Джиллиан, о том, как будет держать ее в объятиях, пока она не заснет… и будет продолжать держать ее даже тогда, когда она уснет.
Чейз ожидал увидеть Джиллиан в постели к тому времени, когда он выйдет из ванной. Но постель была пуста. Надев пижаму своего брата, Чейз отправился в гостевую комнату, где она спала уже несколько месяцев. Дверь была широко открыта, приглашая его войти в комнату с луговыми цветами на стенах, окрашенными в бледно-розовый цвет летними сумерками.
Джиллиан не спала. Она ждала его. Темно-рыжие волосы обрамляли ее лицо, падая каскадом на ночную рубашку цвета слоновой кости. На этот раз она была расшита розочками и была такой же скромной и невинной, как и та, какую она надевала в раю.
Чейз лег рядом с ней, и его встретил мечтательный взгляд. Такой же взгляд он видел и прежде, когда она проснулась после короткого сна их первого утра на острове. Тогда он думал, что этот взгляд предназначается не ему, что в нем отражены воспоминания о ее любви к его брату-близнецу.
Но сейчас в глазах, которые смотрели на него, не было тех далеких воспоминаний, в них была мечта — мечта о сегодняшней ночи. Мечта о нем.
— Джиллиан.
— Привет, — прошептала она мужчине, который не скрывал больше свою страсть, свое чувство и потребность в ней.
— Привет, — отозвался Чейз, и его губы нашли ее губы. «Привет, моя бесценная любовь. Привет, привет».
Поцелуй был жадным, глубоким, уверенным, требовательным — он требовал, чтобы ничто не лежало между ними, не было никаких преград и их не разделяли ни его пижама, ни ее рубашка с розочками. Чейз снял все слои ткани, разделявшие их, и сначала просто обнимал ее, не веря в их близость, ощущая ее нежное, любимое тепло рядом со своим и наслаждаясь ароматом ее дыхания и музыкой ее сердца.