«Джиллиан?» — позвал ее Чейз. Но так как она не могла или не хотела ему ответить, он обратился к Джеку:
— К чему ты клонишь, Джек? Что происходит?
Джек понял, что Чейз ничего не знает. Он не помнит того монстра, каким был раньше.
— В «феррари», под водительским сиденьем, мы нашли полиэтиленовый пакет. В нем лежали гитарные струны и исчезнувшие серьги с четырех из пяти жертв.
— О нет, — прошептал Чейз, сердце которого протестовало против этой разрушительной правды.
Отправляясь в Мексику, Чейз Карлтон верил, что ему предназначено судьбой отомстить убийце его брата; но в последнее время он отказался от своей миссии, заменив ее другой — прекрасной: прожить всю жизнь, охраняя, как сокровище, мечту, с которой его брат обошелся так жестоко.
Но сейчас Чейз узнал горькую правду. Его судьбой, его единственной судьбой всегда было и будет преследование и обуздание зла. Он преуспел в поисках этого зла, проникая в умы убийц и останавливая их, прежде чем они совершат новое преступление, но он, как оказалось, потерпел неудачу в самом главном в его жизни поиске. Ум, который должен был подсказать ему линию поведения, предал его. Светлый близнец не хотел, чтобы ею распознал его темный близнец, и даже после смерти он был все еще настолько злым, что сумел послать на палубу «Морской богини» свой дух, чтобы утянуть за собой последнюю жертву — своею близнеца.
Его брат-близнец оказался монстром, и Чейз Карлтон, обладая удивительным даром распознавать убийц, потерпел неудачу и не сумел уничтожить то зло, воплощением которого был Чейз Кинкейд. Когда это опустошительное открытие промелькнуло в водовороте мыслей Чей за Карлтона, из этого водоворота неожиданно всплыла новая мысль: Джиллиан сразу догадалась, куда клонит Джек. Ее руки заледенели еще до того, как Джек сказал о находке в машине.
И когда Чейз посмотрел на нее, он увидел то же, что видел вчера, когда машина на бешеной скорости летела в вечность: смесь ужаса, покорности и обреченности. Как и вчера, Джиллиан смотрела прямо перед собой, но теперь ее взгляд был сфокусирован на Джеке. Когда она заговорила, ее голос был слишком спокойным:
— Чейз подарил мне бриллиантовые серьги на первую годовщину нашей свадьбы. Накануне Дня святого Валентина одна из них исчезла. — Она говорила без всякой интонации, и ее слова были простой констатацией факта, мрачным изложением зловещей правды. — Первое убийство было совершено пятнадцатого февраля — не так ли? — и у всех жертв были длинные темные волосы. Я права? Он, должно быть, был очень сердит на меня. Мне следовало что-то предпринять…