— Джиллиан.
— Привет, — ласково произнесла она, и ее сердце чуть не разорвалось от счастья. Счастье было огромным — такого она еще не испытывала, — когда его глаза открылись и посмотрели на нее. От этого счастья ее сердце рванулось к нему, и она приложила руку к груди, боясь, что оно вырвется наружу. Но вдруг его серые глаза заволокли штормовые тучи, еще более черные и угрожающие, чем те, какие она помнила, и ее парящее в поднебесье сердце потеряло крылья и рухнуло на землю. Возможно, в это чудесное мгновение счастья Чейз вспомнил начало их любви? А затем быстро — слишком быстро — его воспоминания вернулись к медленной, мучительной смерти?
— Привет, — отозвался Чейз ласковее, чем сам этого хотел. Он видел, как ее радость затухала, и хотя он знал, что это просто умелая игра, его глупое, не знавшее любви сердце не хотело видеть, как исчезает ее радость.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
— Болит, — признался Чейз. — Такое впечатление, что кто-то вонзает в мою грудь раскаленную кочергу и никак не хочет остановиться.
— Это из-за сломанных ребер и глубоких ран. Теперь, когда ты пришел в себя, врачи смогут дать тебе обезболивающее лекарство. Пока они воздерживались от него, так как у тебя была горячка.
— Горячка? — Чейз испугался: что, если в бессознательном состоянии он говорил о своих кошмарных видениях или рассказал о себе правду? — Я бредил?
— Судя по всему, тебя что-то мучило, — вздохнула Джиллиан и подумала: как всегда. — Но большую часть того, что ты говорил, понять было нельзя.
— Большую часть?
— За исключением наших имен, — пояснила Джиллиан, не позволяя себе нахмуриться, вспомнив, что именно он говорил в бреду.
Чейз снова и снова бормотал их имена, но как-то равнодушно и слишком заученно: Джиллиан Монтгомери Кинкейд, Виктор Чейз Кинкейд.
— И это все? — спросил Чейз, внимательно вглядываясь в ее лицо. Вдруг он в бреду произносил такие слова, как «близнецы», «Карлтон», «убийца»?
— Это все, что я смогла разобрать.
Ее чудесные изумрудные глаза были такими ясными и такими волшебными, что Чейзу снова захотелось ласки. Он быстро отвел взгляд, вызвав в себе образ «черной вдовы», и стал рассматривать окружавшую его обстановку. Похоже, он находился в больнице, но вид из окна был необычным: роскошь буйно цветущих растений на фоне лазурно-голубого моря.
Чейз ясно вспомнил свои ночные попытки доплыть до берега, внезапное тепло крови, вытекающей в воду из его израненной плоти, но, кроме этого, ничего не помнил, погрузившись в кошмар бреда… И только сейчас ласковый голос и осторожные прикосновения вернули ему сознание.