И замер.
Баллоны были заправлены, один кислородом, другой смесью кислорода и гелия. Я на это потратился, хотел хоть разок нюхнуть, чем дышат астронавты.
Батареи были свежие, аккумуляторы заряжены.
— Оскар, — сказал я с дрожью в голосе, — давай, что ли, пройдемся напоследок?
Класс!
Я расстарался, как перед решающей поверкой, — вода в бачке, аптечка заряжена, еще одна герметичная аптечка (я надеялся, что герметичная) в наружном кармане. Инструменты на поясе, подстрахованы стропками, чтобы не уплыли в невесомости. Все в порядке.
Затем я запустил контур — мне бы не поздоровилось, если бы о нем узнала Федеральная комиссия по связи. Я поставил его, когда делал рацию для скафандра. Собирался тестировать им «уши» Оскара и остронаправленную антенну. Контур был сцеплен с эхо-ответчиком — эту штуку я вытащил из проволочного магнитофона выпуска 1950 года.
Итак, я залез в Оскара и застегнулся.
— Штатно?
Штатно!
Я глянул на приборную индикацию, оценил цвет крови, убавил давление так, что Оскар едва не съежился. При нормальном наружном давлении недостаток кислорода мне не грозил; не отравиться бы от избытка.
Мы уже выходили, когда я кое-что вспомнил.
— Секунду, Оскар.
Я написал предкам, что на озеро уеду рано утром — первым автобусом. До того приноровился к скафандру, что мог не только писать — вдел бы и нитку в иголку. Я подсунул записку под дверь кухни.
Мы перебрались через речушку — брод меня уже не смущал — и пошли по пастбищу. Я привык к Оскару и твердо стоял на ногах.
Выйдя на поле, я включил рацию:
— Я «Майский жук», вызываю «Чибиса». «Чибис», прием…
Через несколько секунд эхоответчик ответил моим голосом:
— Я «Майский жук», вызываю «Чибиса». «Чибис», прием…
Я переключился на прием. В темноте нелегко было найти нужную клавишу, но у меня получилось. Потом я вернулся на остронаправленную антенну. Смещаясь по выгону, я продолжал вызывать «Чибиса» и связываться с венерианской базой в условиях неизвестной топографии и непригодной для дыхания атмосферы. Все работало как часы, и будь я вправду на Венере, чувствовал бы себя отлично.
Два огня пересекли небо на юге. Самолеты или вертолеты. Некоторые психи такие явления громогласно объявляют летающими тарелками. Я проводил огни взглядом, вышел из-за холма, создающего радиотень, и снова вызвал «Чибиса». Тот ответил, но… мне надоело. Сколько можно разговаривать с тупым контуром, который может только попугайничать?
Вдруг я услышал:
— «Чибис» — «Майскому жуку»! Прием!
Я подумал, что мою шарманку засекли и сейчас начнутся проблемы, но потом решил, что это какой-нибудь радиолюбитель. И ответил: