— Разве твои дела столь плохи, чтоб не найти чистых денег? Мне казалось, банки Шейланда…
— Именно — тебе казалось! Ты понятия не имеешь о моих делах, поскольку в жизни не интересовалась ими! Воротишь нос от любых счетов и сумм!
То было правдой. Лишь один Ориджин интересовался деньгами — не леди Иона.
— Отчего ты не предложил сам Предмет на роль выкупа? В этом было бы больше чести, чем в продаже.
— И выслушать от герцога Десмонда то, что теперь слышу от тебя? Нет уж, благодарю покорно!
— А почему хотя бы не сказал мне? Продать реликвию ради любви… это постыдно, но красиво. Ужели я не рассмотрела бы величия поступка?
— Так рассмотри сейчас! Прекрати допрос и пойми меня!
Она осеклась. Действительно, что мешает увидеть дело под этим углом? Тем более, что Джоакин, источник ее сведений, именно так и сказал: граф продал Предмет ради любви. И вдруг от горькой иронии слезы навернулись Ионе на глаза. Ведь именно такого поступка — безумного, дерзкого, великого — не хватало ей, чтобы полностью полюбить мужа. Узнай она о продаже Сферы тогда, год назад — широкий жест Виттора окончательно пленил бы ее, наполнил душу любовью и счастьем. Но сейчас, после злодеяний Мартина Шейланда, после того дня, когда Виттор переметнулся к Адриану, — в ее сердце поселилось недоверие. Иона сделалась неподатливой для чувств.
Чтобы скрыть смятение, она отвернулась к окну. Сказала через плечо — как ей казалось, мягко:
— Хорошо, я тебя понимаю.
Виттор сухо осведомился:
— Ты что же, делаешь одолжение? Снисходишь ко мне, стало быть?
— Я понимаю тебя, — повторила Иона.
— А сама не желаешь объясниться?
— Разве я чем-нибудь тебя уязвила?
— Ах, ты даже не осознаешь!
— Прости, но…
— Ты отправилась в столицу на коронацию! Она состоялась в январе, сейчас — май. Чем ты можешь объяснить четыре месяца своего отсутствия?
— Я была нужна в Фаунтерре.
— А мне — нет? Ты — моя жена! Помнишь об этом?
— Не забываю ни на минуту.
— Сложно поверить! При первом удобном поводе ты сбежала в столицу! Кому нужна жена, готовая исчезнуть на полгода? С тем же успехом можно ходить в холостяках!
— По-твоему, я — недостойная супруга?
Он промолчал, но взгляд был слишком красноречив. Иона растеряла все слова.
— Знаешь ли… — выронил Виттор и ушел.
Иона осталась, смятенная, сбитая с ног. Долго сидела в тишине, пытаясь восстановить душевный покой.
Наконец, она убрала в секретер письмо мужа и вызвала кайра Сеймура Стила, капитана своей стражи. Воин не посмел задать вопрос, но любопытство явно светилось в его глазах, и Иона сказала:
— Последняя заповедь: «Позволь иному быть». Люди часто непредсказуемы, они делают не то, чего мы ждем, и даже не то, что кажется нам единственно правильным. Потому мы смеем считать их подлецами, а на деле — они просто другие. Нужно иметь терпение.