— Возмутительно! — кипятилась Мария Семеновна. — И опять в этом классе! Прямо рассадник каких-то любовных эмоций!
Светлана Сергеевна усмехалась. Она не любила Оленеву, но предпочитала с ней не связываться, особенно с тех пор, когда Оленева снялась с партийного учета по месту жительства и прикрепилась к нашей школьной парторганизации.
— Наконец! Явилась! — воскликнула Мария Семеновна, увидя меня. — А ведь классному руководителю невредно приезжать и до начала своих уроков…
— У меня сегодня вообще нет уроков, — сказала я.
— Ты уже слышала новость?
Светлана Сергеевна выразительно покосилась на Оленеву.
— Они у меня ночевали.
Хоть я и рассчитывала немножко на эффект, но не думала, что он будет таким сенсационным.
— Боже мой! — простонала Оленева, падая в кресло. — И вы могли мне не позвонить, не сообщить об этом немедленно?! Еще вчера!
С каждым словом голос ее повышался, крепчал и леденел.
Игнатов перестал названивать по телефону и тоже повернулся ко мне. Он хотел посмотреть на меня официально, но у него не получилось. Вот уже два года, как мы частенько с ним сталкивались и после нескольких ссор неплохо ладили. Мария Семеновна начала опускать голову, глядя на меня поверх очков, точно собиралась бодаться.
— Вы сами выгнали сына из дому, — сказала я Оленевой. — Вы должны были отдать себе отчет в своем поступке.
— Но где, где мой мальчик?
— В классе.
Она вскочила с места, рванулась к двери, но тут вмешалась Светлана Сергеевна:
— Сейчас идут уроки, вы не можете войти в класс…
— Так вызовите, вызовите его сюда! — умоляюще сказала Оленева Марии Семеновне.
— Приведи парня! — скомандовала Мария Семеновна, глядя на меня, как на пустое место.
— А зачем? Пусть нормально занимается. Надо всем успокоиться, подумать…
— И это говорит педагог?! — Оленева подобралась, как перед прыжком. — Мой сын попал в руки к авантюристке, к уличной девчонке…
— Я ее видела, — сказала я. — Самая обыкновенная девочка.
— Вызови Оленева! — скомандовала еще решительней Мария Семеновна.
И мне пришлось пойти за Виталием. Никогда не забуду, как он посмотрел на меня, когда я сказала ему, что его просит зайти Мария Семеновна. Он выпрямился, сжал губы, отвердев лицом, точно шел на расстрел, и двинулся легким, спортивным шагом по нашим длинным коридорам.
И я не успела сказать, что все произошло помимо меня, что я пыталась вмешаться, но что и я связана тысячами запретов именно потому, что я учительница. А главное, я не успела подбодрить его, посоветовать держаться стойко…
Когда мы с ним вошли в кабинет, Мария Семеновна мне сказала небрежно, как прислуге, которой барыня недовольна: