— Ну, а тебя я не задерживаю.
— Решается вопрос о моем ученике…
— Это ученик моей школы!
Третье слово она выделила жирно и победно посмотрела на Игнатова.
— Весь этот тарарам глуп!
Глаза ее округлились. Она позволяла, даже поощряла иногда нашу фамильярность, но только наедине…
— Твое мнение не спрашивают! И вообще, Марина Владимировна, у меня сейчас здесь совещание при директоре. Я вас на него не звала…
Игнатов скучающе гладил трубку телефона. Оленева заискивающе смотрела на сына. А он разглядывал носки своих ботинок. Плечи его ссутулились, точно он заранее подставил их под тяжелую ношу.
Пауза увеличивалась, густела.
Светлана Сергеевна вывела меня, сказав тихонько:
— А, оставь, что ты с ними сделаешь?! Если парень твердый — устоит, а если подчинится — грош цена такой любви…
И я ушла в библиотеку и перебирала журналы, не видя их, и мне особенно жалко было не Виталия, а Аллу с ее наивной мечтой о чуде.
Я вспоминала их ночной приход, эту маленькую счастливую замерзшую парочку. И представила судилище, перед которым стоял сейчас Оленев… Бедный парень! А я ничем не могу ему помочь!
Я напрасно прождала весь день Виталия. В класс он не вернулся после разговора с Марией Семеновной. Не приходил он два дня, а потом, появившись в школе, снова стал спокойным и выдержанным, первым учеником. Со мной он был вежлив, безукоризненно вежлив, прекрасно отвечал на моих уроках, даже пошел с классом на экскурсию на кондитерскую фабрику, но как-то оледенел… И поразительно стал походить на мать.
Вскоре я заговорила с ним, когда мы остались одни в коридоре.
— Ну, как ваши дела? Как Алла?
И вдруг услышала:
— Я вас очень прошу, Марина Владимировна, больше о ней не упоминать. Она меня не интересует.
Глаза его смотрели так холодно, жестко и твердо, что я вздрогнула.
— Что случилось, Талик?
— Ничего. — Он пожал плечами. — Все оказалось липой.
— Тебе что-то наговорили о ней?
— Частично. Но главное она сама рассказала…
И он передернул плечами с такой брезгливой миной, что мне захотелось его ударить.
Я как-то забыла, что вначале она меня раздражала. Все заслонил наш последний с ней разговор.
— Дай мне ее адрес!
— Зачем? У вас и так дел много…
Он сжал губы и опять стал похож на мать. Он явно спустил забрало, он уже никому не доверял. И он твердо решил все оборвать. Забыть. Вычеркнуть эту девочку из памяти.
И опять стал ходить всюду с Таней и Андреем. Как ни в чем не бывало. Только теперь его оруженосцы смотрели на него и с обожанием, и с сочувствием, с заботой. Так смотрят на выздоравливающего после тяжелой болезни.
Несколько недель я ждала, что Алла придет ко мне. Я даже на улицах оглядывалась на девочек ее роста, но больше я ее так и не встретила.