. В свою очередь, Бородин сменил на посту начальника кафедры известного вам Зинина Николая Николаевича, чьи работы в области органических нитросоединений вы использовали. Так что там очень сильная школа химиков-органиков, лучшая в России, и с вашим сульфаниламидом, я думаю, они справятся.
Вот как, подумал я, сижу в патриархальной купеческой Москве и ни сном ни духом не ведаю, что рядом – такие гиганты. Вот она суровая правда российской действительности – все сосредотачивается в столице, а ведь это – неправильно! И за сто с лишним лет мы так ничему и не научились, правда, была попытка создания научных центров в Новосибирске, Зеленограде и Дубне, Арзамасе-16 и еще паре десятков более мелких «наукоградов», ну и что с того – все решения все равно в столице и всем рулят столичные чиновники от науки…
Получив письмо от Менделеева, я отправился в Академию на Арсенальной. Семен Васильевич принял меня радушно и сразу же сказал извиняющимся тоном:
– Уважаемый Александр Павлович! – сказал капитан, не зная, куда деть от смущения глаза и нервно сжимая руки. – Нашлась ваша бумага! Эти идиоты-делопроизводители, несмотря на надпись «лично в руки», вскрыли пакет и, увидев ваши чертежи, вообразили, что это бомбы, предназначенные для метания с воздушных шаров. Тем более что такие боеприпасы и особенности их применения сейчас рассматривались в Академии и ГАУ[74]. Вот начальнику отдела боеприпасов и вручили этот пакет, а он возьми, да и уйди в отпуск, а потом и вовсе пошел на повышение, получив артиллерийскую бригаду вместе с генеральскими погонами. Нынешний начальник старое наследство, недолго думая, отложил в дальний ящик. Пришлось мне перерыть там все пыльные бумаги, пока я не нашел искомое. Еще раз простите, уважаемый Александр Павлович!
– Да что вы, Семен Васильевич, не убивайтесь вы так, кому не известна наша бюрократия, – попытался я успокоить штабс-капитана, – все ведь образовалось. Состав подтвержден, он взрывается, и неплохо. Теперь дело техническое: как его с большей выгодой применить – это уже ваша епархия, я в артиллерии не разбираюсь.
– А вот мне так не показалось, – лукаво прищурился штабс-капитан и улыбнулся. – Вы вчера весьма лихо подорвали заряд. (Ага, юный партизан Леня Голиков, – подумал я, – не хватало, чтобы этот офицер тебя раскрыл.) Да и чертеж запала вы нарисовали знатный, такой дилетанту трудно придумать…
– Ах, дорогой Семен Васильевич, – скорчил я самую невинную рожицу, – какой мальчишка не мечтает о войне, о пушках и взрывах, но вот не пришлось, здоровье было слабое.