— Спасибо, не это лишнее, — отказался Жеглов. — Во-первых, я не страдаю вуайеризмом, а во-вторых, меня не интересуют прелести венценосной английской старушки. Вот если бы в кабинет главы МИ-6…
— Не проблема, — кивнул гость. — Там разнообразных подслушивающих устройств никак не меньше, чем у вас, и любое из них послужит маяком для открытия портала. Сделать?
— Подождите, — президент нервно подёрнул плечами. — В моём кабинете прослушка?
— А что такого? — Волков в преувеличенном удивлении округлил глаза. — В своё время император Ермий в год по десятку шпионов казнил, но это никак не уменьшило количество желающих выведать его секреты. Обычная практика.
— Обычным вы называете прослушку или казни? — ухватился за слово президент.
— И то и другое.
— Да уж… — протянул Жеглов. — Последнее и нам бы не помешало. Но, боюсь, меня не поймут.
— Но народ одобрит?
— Если бы всё решал народ, у меня бы ни одного министра не осталось. Сидели бы в кабинетах набитые опилками чучелки.
— Зато чучелки взяток не берут.
— Вроде бы да, — согласился президент, — но… Простите, а кто такой император Ермий?
Волков печально, но как-то ненатурально вздохнул:
— Вот… величайшие из правителей уходят в историю, а в памяти народной от них не остаётся даже следов.
— В чью историю? — высказал осторожную догадку президент.
Гость пожал плечами и вытянул перед собой сложенные чашей ладони. На них тут же сформировался сыплющий искрами и потрескивающий плазменный шар, мгновение спустя рассыпавшийся на множество мелких шариков, тут же впитавшихся в стены, потолок и оконные стёкла. Три самых крупных с шипением исчезли в настольной лампе.
— А вот сейчас, когда вся прослушка в самом деле подавлена, можно переходить к предметному разговору, — прокомментировал свои действия Волков. — Извините, но я не стал принимать радикальные меры, поэтому все причастные останутся живы. Впрочем, если желаете…
Президент представил массовый падёж ни в чём не повинных рядовых исполнителей и помотал головой:
— С любопытными я потом сам разберусь. Вы только списочек составьте, если не затруднит.
— Нисколько не затруднит, — кивнул гость, и на президентском столе сам собой появился листок бумаги. — Я заранее предусмотрел, так как предвидел ваше любопытство.
— Колдовство, — пробормотал Жеглов, разглядывая неожиданный подарок.
— Обыкновенная магия, — поправил его гость. — Такая же точная наука, как остальные, а кое в чём даже более точная. Вот возьмём ту же метеорологию… ну шарлатанство же чистой воды! В любом приличном государстве за занятие таким мерзостным гаданием давно бы отправили на костёр! Вы удивительно терпимы, Глеб Егорович.