Рокоссовский глянул на Маркова.
— Жалеете о своем взводе, Марков?
— Так точно, товарищ маршал.
— Все бывает в нашей солдатской жизни… В середине ноября прошлого года Сталин мне звонит: собирайтесь принять командование Вторым Белорусским, на ваше место приедет маршал Жуков… Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! За что, говорю, такая немилость, с главного направления — на второстепенное? Ну, Сталин, разумеется, толковал что-то такое о замечательном полководце Косте Рокоссовском… А все-таки, если не кривить душой, обидно было… А теперь — половину армий фронта у нас оттяпали. Так что, Марков, мы с вами в одинаковом положении: вам жаль взвода, а мне четырех армий — Рокоссовский улыбнулся, отодвинул тарелку.
— Константин Константинович… может, целесообразно товарищу Сталину позвонить? — сказал Никишов.
— Решение Ставки — единственно верное, Сергей Васильевич. Только запоздалое. Надо было еще осенью усилить Третий Белорусский, смять к чертовой бабушке Восточную Пруссию превосходящими силами. На благородном языке учебников стратегии это означает простое понятие — недооценка сил противника… А мне докладывают сведения, в достоверности которых сомневаться не приходится. Их добывают разведчики, что действуют в немецких мундирах, понимаешь?.. Мне начальник разведуправления особо подчеркнул, что сведения поступают из абсолютно надежного источника, в перепроверке не нуждаются… Всем хороши победы, только иногда от них голова кое у кого начинает кружиться, а война этого не любит, война есть война… Ну, хорошо. Идем на свежий воздух, Сергей Васильевич, подышим. Кашу-размазню уж в другой раз отведаю…
— Константин Константинович, кушайте, — сказал Никишов.
— Идем. — Рокоссовский встал, и сразу поднялись все остальные.
10
Яловые, потерявшие блеск от недавнего мытья у колонки сапоги маршала неторопливо переступали по припорошенной свежим снегом земле, уже начинавшей к вечеру подмерзать. Никишов, шагавший рядом с маршалом, оглянулся на деревню — до нее было уже метров четыреста, красные и серые черепичные крыши блестели на закатном солнце.
У немецкой сожженной самоходки с бортовым номером «179» стояли четыре автоматчика в белых полушубках — парни из личной охраны маршала. Они отстали шагов на сорок, но ближе подходить не решались.
— Покурите, ребята! — крикнул им Никишов, посмотрел на маршала.
Прищурившись, Рокоссовский медленно повел взглядом по горизонту. На фоне дальнего леса багровыми квадратиками на повороте шоссе вспыхивали стекла кабин длинной автомобильной колонны, в кузовах темно-зеленой прерывистой цепочкой виднелись каски пехотинцев…