— Горько, что смерть сразила последнего воина Танненберга, — сурово сказал магистр. — Но такова воля Господа. Преклонимся перед ней.
— Объясни, брат Людвиг, как это случилось, — попросил кто-то из толпы.
— Я не знаю. Но обязательно узнаю. Хубберта убили.
По толпе пролетел вздох облегчения: душа Хубберта будет спасена!
— Среди нас скрывается убийца Хубберта Роттенбахского, — подвёл итог магистр. — Мы будем искать его, братья.
Рето поймал взгляд магистра и молча содрогнулся.
В середине дня Людвиг фон Эрлихсхаузен вызвал армариуса на разговор.
Зал Капитула занимал половину второго яруса северного крыла Высокого замка. Рето вошёл и почувствовал себя маленьким и ничтожным. В этом зале полтора века решались судьбы Ордена. Тонкие колонны упирались в острые и ребристые своды. Сквозь стрельчатые окна сеялся тихий свет. С росписей на Рето взирали былые Верховные магистры. Вдоль стен стояли резные скамьи для участников Капитула — главного собрания повелителей тевтонцев. Людвиг фон Эрлихсхаузен сидел в кресле. Больше в зале никого не было.
— Ты знаешь, кто мне нужен, брат Рето. — Магистр смотрел испытующе. — Мои подозрения падают на итальянца. Хубберт считал его дьяволом.
— Сигельд — смиренный слуга Святого Престола… — еле ответил Рето.
— У него были причины желать Хубберту смерти?
— Никаких!.. Хубберт лишь единожды почтил Сигельда своим вниманием — когда показывал надгробия в часовне Святой Анны. Это было ещё летом.
— Прошедшей ночью ты видел грамматика?
— Он спал в дормитории, как и все…
В холодных дормиториях братья спали в одежде. Часы отдохновения у них не совпадали, а собственного места никто не имел — так требовали Статуты Ордена в дни осады. Братья не знали, кто занимает соседний лежак.
Рето лгал магистру впервые, однако ложь давалась так легко, словно стала сутью души, и Рето ужаснулся неведомой бездне, разверзающейся в его сердце. Но что делать? Сигельда не убивала Хубберта, а доказать это Рето не мог, иначе погубит Сигельду другим её преступлением. Оставалось лгать.
— Дозволено ли мне выразить своё мнение? — осторожно спросил Рето.
— Конечно, мой мальчик, — отозвался магистр с необычной мягкостью.
— Думаю, что старый Хубберт потерял надежду на спасение Мариенбурга. Ту надежду, с которой в молодости он служил Генриху фон Плауэну.
Глаза магистра потемнели от ожесточения, но Рето уже замолчал.
— Ты считаешь, что Хубберт пренебрёг спасением души?
— Орден был для него важнее души. Хубберт не хотел видеть падения нашего главного замка. Хубберта погубила гордыня.
Магистр погрузился в мрачные размышления. Рето ждал.