— Да, как будто нотариус скрепил его, — прервал Кожоль, смеясь.
— К сожалению, нет. Брикет лучше бы устроил это дело у нотариуса. Мы замуровали вход с нашей стороны, Сюрко пробил его с своей — и Брикет и я аплодировали себе, устроив выгодное дельце. Но, недели две спустя вдруг является Сюрко и объявляет, что подряды, на которые он надеялся, прошли мимо его носа, и погребов наших ему не нужно. Брикет побагровел от досады как рак; но ведь бумаги мы не подписывали, и пришлось проглотить пилюлю. Впрочем, Сюрко был довольно честен. Он переделал все по-прежнему и предложил порядочное вознаграждение, поэтому Брикет согласился взять назад свои погреба. Это единственная ссора, возмутившая их дружбу.
— Так что, эти погреба и теперь при вас и вы не знаете, как употребить их? — спросил граф, с любопытством слушавший рассказ.
— Да нет же, нет! — сказала, смеясь, вдова. — Сюрко принес нам счастье. Через шесть месяцев нам удалось сдать их.
— Соседу слева?
— Нет, не ему. Я ведь говорила вам, что наши погреба занимали много места и что они сообщались с подвалами домов глухого переулка Тэбу, за нами.
— Так это какому-нибудь домовладельцу из Тэбу вы сдали их?
— Именно. Содержатель трактира «Черный баран» занял их.
— Кажется, эта гостиница «Черный баран» довольно приличная?
— О, нет! Здание неважное… Да что! Ведь переулок Тэбу, подумайте сами, шесть месяцев тому назад даже не был вымощен. Посетителями «Черного барана» были извощики, разнощики, приезжие ярмарочные торговцы и тому подобный нищий сброд.
— Трактир отбросов общества — бродяг?
— Да. Надо надеяться, переулок только выиграет, лишившись некоторых зданий, которые скоро сроют. Теперь, ровно месяц, это уже не мрачный переулок, а улица Гельдер, выходящая на бульвар.
— Но, гражданка Брикет, зачем же трактирщику «Черного барана» такие большие погреба при его незначительной торговле?
— Во-первых, весь этот сброд поглощает вино бочками. Потом, я думаю, что хозяин принимает иногда и контрабанду, которой промышляют все его посетители — разносчики, развозчики и прочие, и им нужно место для хранения товаров. Во всяком случае, дела трактирщика идут хорошо, потому что, с тех пор как я вновь замуровала вход в погреба, вот уже четыре года гражданин Купидон ни на один час не задерживал платы.
Кожоль вздрогнул.
«Где, черт побери, слышал я это имя?» — тотчас подумал он.
— Да, гражданин Купидон — образец точности… Жаль, нельзя сказать, что он — образец красоты, потому что его срезанный нос просто отвратителен, — прибавила, смеясь, галунщица.
Упоминание о срезанном носе воскресило в памяти графа одну сцену. Он живо представил себе остановку в гостинице, где посреди двора ему накрыл завтрак этот самый Купидон. Затем товарищи Точильщика, чтоб провести Пьера, посадили его в мешок и заставили пропутешествовать так целый день, чтоб посадить в подземелье соседнего дома.