— Власть, созданная таким образом, не может быть принята всей страной! — вскричал аббат.
— Ах! Довольно трех десятков отважных молодцев, чтоб управлять целым народом. К тому же, хотя их сегодня тридцать, завтра число их возрастет до трехсот, потому что они заполучат всех робких и нерешительных депутатов, которые обыкновенно следуют туда, куда их увлекает сила волн… Такие люди завтра же поспешат подписать все решения, принятые тридцатью зачинщиками. Сегодня вокруг генерала — небольшая компания, а завтра он будет окружен целой толпой, если…
И начальник полиции закончил свою мысль с усмешкой:
— Если с ним не приключится какое-нибудь несчастье ночью.
Гонец, которого заметил Фуше, взбежал в бельведер и подавал свой рапорт в ту минуту, когда министр излагал его возможное содержание Монтескью.
Бросив беглый взгляд в листок, Фуше подал его аббату.
— Читайте, — сказал он, — и скажите — не правду ли я отгадал? Мнимый временный совет собрался, чтоб провозгласить низложение Директории и замену ее консульством из трех членов. В одном я ошибся: сказав, что их, вероятно, тридцать… их всего двадцать два. Вот что завтра будет называться единогласием.
— Но если вы такой хороший отгадчик, — сказал аббат, — то вы можете поведать мне о несчастье, ожидающем, по вашим словам, генерала сегодня ночью?..
— Вот за это-то несчастие вы и даете семь миллионов, — невозмутимо отвечал Фуше.
— Тем больше оснований узнать о нем.
— В положении Бонапарта все зависит от быстроты действия. Как только окончатся призрачные обязанности Совета, он поспешит в Париж… потому что ему необходима ночь для принятия мер, с помощью которых Париж на другой день увидит себя с новым правительством.
— Ну, а тогда? — спросил аббат с внутренним трепетом.
— Тогда он опередит свои войска и без конвоя, только с несколькими друзьями, приедет сюда… к этой заставе… перешагнет ее…
— А затем?
— А затем, из этого окна, я сделаю знак девятистам полицейским, рассеянным на всем пространстве между заставой и площадью — и, через двадцать минут, генерал будет в тюрьме. Ту ночь, на которую он рассчитывает, чтоб утвердить свою власть, вы употребите на водворение вашей… и без труда, потому что, испуганные арестом начальника, сообщники генерала поспешат убраться кто куда. Те же, кто на другой день могли бы присоединиться к нему, целыми толпами перейдут на вашу сторону.
Видя в близком будущем цель, к которой так долго стремился, Монтескью трепетал от неописуемой радости.
— Да, — продолжал Фуше, — для разрешения такого дела надо было свергнуть Директорию. Бонапарт взялся за это сам. Он вытащил для вас каштаны из огня… Теперь вам остается только очистить их.