— Ты с ума сошел! — громко рассмеялся Кожоль.
— Ну, вот, видишь, твой смех звучит так фальшиво. Ты слишком любишь меня, чтоб быть веселым тогда, когда я страдаю. Непременно с госпожой Сюрко случилось несчастие! А ты из дружбы ко мне — молчишь!..
Пьер не отвечал.
— Я хочу еще раз увидеть Лоретту… Может быть, она умерла? — прошептал молодой человек, весь задрожав от этой мысли.
— Нет, клянусь, что она жива! — вскричал Кожоль, до глубины души потрясенный отчаянием своего друга.
— Что же случилось? Говори, умоляю тебя, на коленях… из сострадания, говори.
Граф опять ничего не отвечал.
— Ты молчишь… Угадываю… какая-то катастрофа разлучает меня с Лореттой… О! Я ее увижу!
На этот раз Кожоль схватил лошадь друга за узду.
— Ты не пойдешь, — резко произнес он.
— Я хочу видеть ее. Выпусти узду, Пьер, — проговорил Ивон с растущим нетерпением.
— Поверь мне, откажись от желания видеть Лоретту, — настаивал его друг кротким голосом, но не выпуская узды.
Ивон вынул пистолет из чушки и зарядил его.
— Пьер, — сказал он глухо, — подумай об отчаянии, которое терзает меня, оно заставит меня убить тебя беспощадно. Избавь же меня от новых мук — мук совершенного преступления — и выпусти лошадь.
— Ступай же, дорогой упрямец. Хотелось мне избавить тебя от сильной горести, — грустно отвечал Кожоль, выпуская поводья.
Бералек тотчас же поскакал во весь опор, за ним последовал и граф, зная, что скоро утешения друга понадобятся несчастному. Стук копыт их лошадей звенел в ночи на дороге от заставы к улице Мон-Блан. Кавалер доехал до дома Сюрко, обезумев от тревоги. Он быстро спрыгнул на мостовую и отпер ключом, который всегда носил при себе, калитку аллеи и отворил ее дрожащей рукой.
Но Кожоль еще раз остановил его, загородив проход в дом, и в последний раз повторил ему: — Откажись видеть Лоретту!..
Не отвечая ни слова, влюбленный с необыкновенной силой, которую придало ему отчаяние, схватил друга за пояс и отбросил на десять шагов.
— Бедный Ивон! — прошептал Кожоль, поднимаясь, он понимал и прощал этот грубый поступок, вызванный страхом за любимое существо.
Он бросился за кавалером, спешившим в дом.
Здесь Ивон провел целый счастливый год и прекрасно знал все закоулки старого дома, чтоб не заблудиться в темноте. Скоро он дошел до бельэтажа, в котором жила вдова. Дверь освещенной комнаты ее была настежь отворена.
Бералек бросился в нее с криком:
— Лоретта, это я! Лоретта!..
Он внезапно отшатнулся, пораженный смертельным ужасом: госпожа Сюрко лежала на постели, бледная и неподвижная.
— Умерла! — вскричал он.
Адский хохот раздался ему в ответ и дребезжаний голос вымолвил: