Человек был ярко-рыжий – рыжий, как огонь. Глаза у него были темные и отстраненные, и двигался он с ненавязчивой уверенностью, свойственной тем, кому многое известно.
«Путеводный камень» принадлежал ему, и третье молчание – тоже. Неудивительно, что молчание это было самым большим из трех: оно окутывало два первых, поглощало их – бездонное и безбрежное, словно конец осени, тяжелое, как окатанный рекой валун. То была терпеливая покорность срезанного цветка – молчание человека, ожидающего смерти.
Был вечер поверженья, и в трактире «Путеводный камень» собрались привычные завсегдатаи. Пять человек – сборище небольшое; однако же нынче в «Путеводном камне» редко собиралось больше пятерых – такие уж времена настали.
Старина Коб честно играл свою роль рассказчика и советчика. Люди у стойки попивали пивко и слушали. В каморке за стойкой молодой трактирщик стоял, прячась от глаз за дверью, и улыбался, слушая знакомую историю.
– Вот как-то раз очнулся Таборлин Великий и видит, что заточили его в высокой башне. У него отобрали меч и лишили его всех волшебных предметов: ключ, монетка, свеча – все пропало. Но если бы только это! Видит он… – Коб выдержал паузу для пущего эффекта, – что все лампы на стенах горят синим пламенем!
Грэм, Джейк и Шеп кивнули. Трое друзей выросли вместе, слушая рассказы Коба и не слушая его советов.
Коб пристально посмотрел на своего самого нового и самого внимательного слушателя – ученика кузнеца.
– А знаешь ли ты, мальчик, что это означает?
Кузнецова ученика все звали «мальчиком», хотя он был на ладонь выше остальных. Маленькие городки – дело такое: ходить ему в «мальчиках» до тех пор, пока бородой не обрастет или пока нос кому-нибудь не расквасит за «мальчика».
Мальчик медленно кивнул:
– Чандрианы.
– Ве-ерно! – одобрительно протянул Коб. – Чандрианы! Синий огонь – один из их знаков. И вот, значит, он…
– Но как же они его нашли-то? – перебил мальчик. – И почему не убили сразу, пока была возможность?
– Помолчи пока, дослушаешь до конца – все поймешь, – сказал Джейк. – Пусть рассказывает!
– Да ладно тебе, Джейк, – возразил Грэм. – Мальчику просто любопытно. А ты пей, пей свое пиво!
– Да я уж все выпил! – буркнул Джейк. – Я бы еще взял, да трактирщик наш до сих пор у себя в каморке крыс свежует!
Джейк гулко постучал пустой кружкой по стойке красного дерева и крикнул:
– Эгей! Мы тут от жажды помираем!
Появился трактирщик с пятью мисками рагу и двумя караваями теплого хлеба. Он проворно и деловито налил Джейку, Шепу и Старине Кобу еще пива.
Посетителям временно стало не до историй – они занялись ужином. Старина Коб умял рагу с хищной деловитостью записного холостяка. Остальные еще только на миски дули, а Коб уже дожевал свой хлеб и вернулся к рассказу.