– Ты принарядилась. Тебе к лицу.
Девушка довольно рассмеялась, а затем протянула мне какой-то сверток.
– Что это? – спросил ее.
– Подарок, – вместо Ниты ответила Лайза. – Не отказывайся, она сама рукодельничала.
В свертке находилась широкая черная лента, на которой мелкими бусинами были вышиты какие-то символы.
– Для волос, – пояснила Лайза. – Отросли ведь, в глаза лезут.
Это правда, действительно мешали. Но снова стричься я не собирался, и никому не позволю повторить то, что случилось на казни.
– А это – охранные символы Уруна. – Лайза показала на бусины. – Призывают удачу, защищают голову и даруют светлые помыслы.
Я коснулся бусин – и почувствовал легкое покалывание. Магия! У Ниты есть магия? Этот вопрос и озвучил Лайзе.
– Очень слабая, – ответила та. – На многое девочка не способна, но вот наполнить вышивку силой смогла. Для тебя ведь старалась.
– Спасибо, Нита. – Я обнял ее и повязал подарок на лоб. Отлично! Очень удобно.
– Идет! – рассмеялась Лайза, а Нита счастливо улыбнулась и пожала мою руку.
– Жаль, мне тебе нечего подарить, – ответил я, но она отчаянно качнула головой и прижала руку к сердцу.
– Она считает, ты уже сделал ей подарок, когда защитил, – пояснила Лайза. – Нита каждый день молит за тебя Лаада.
Девушка покраснела и отвернулась. Видимо, Лайза раскрыла ее секрет.
– А за что отвечает Лаад? – поинтересовался я.
– За семью, – ответила кухарка. – За близких людей, чтобы с ними не случилась беда.
– Спасибо, – сказал Ните еще раз.
А костер разгорался все выше. Казалось, что пламя лижет небо. И мне было хорошо и спокойно. Боялся поначалу, что буду кого-то стеснять, но со мной заговаривали, поздравляли, подливали слабое, разбавленное вино. И я смеялся, хотя думал, что уже разучился это делать.
– Ты такой красивый, когда улыбаешься, мальчик, – заметила Лайза. – Эх, где мои тридцать! Я бы тогда на тебя положила глаз.
– Ты бы тогда на меня и не взглянула, коварная, – отвечал я. – Знаю я вас, женщин.
Лайза только качала головой. А когда кушанья на столах закончились, девушки убрали посуду, мы унесли столы и расселись вокруг костра. Лайза и Шиан первыми затянули какую-то песню. Я понимал не все слова. Видимо, она была не на современном литонском, либо на каком-то его наречии. Но песня была красивая, очень мелодичная. В мелодию вплетались новые и новые голоса. И это было так необычно, что я сам не заметил, как начал покачиваться в такт. Искры огня улетали в ночное небо. Высоко, очень высоко.
– Урун услышал нас! – с завороженной улыбкой сказала Лайза. – Никогда еще костры Эйшвила не горели так ярко. Пора танцевать!