И самая частая реплика, которую принцесса выкрикивала каждые полчаса:
— Хватит существовать в этом Кошмаре! Проснись, брат мой, проснись! Ты можешь очнуться, ты должен очнуться, проснись же, проснись!..
Мизраел, к своему сожалению, знал, с кем говорит Ариадна. Воля её, дарованная Лазурью и Пурпуром, была так сильна, что даже проклятие Цвета не смогло запереть её в бессознательном. Подобно Лиале, Ариадна открыла в себе силы путешествовать по духовным путям. Вот только если Лиала ходила по уже готовым тропам, то Ариадна волей пробивала собственные. И воля её оказалась настолько неудержима, что она смогла даже добраться до духовного воплощения… Убийцы. Вот только убедить его она никак не могла, как бы ни пыталась. И лишь сжигала в себе и без того скудный запас сил.
— Ты справишься, девочка моя, — прошептал Мизраел, взяв старшую дочь за руку, — ты будешь жить. Ты будешь радоваться жизни. Даже если мне придётся умереть ради этого. Я клянусь тебе, что так и будет…
* * *
Дитрих же с Меридией летели через океан. Юные драконы были настолько рады воссоединиться, что, едва они достигли суши, как при первом же привале устроили танец радости, который сами же и придумали за год медовых скитаний по драконьему архипелагу. Однако радость длилась недолго. Уже через пару минут Меридия обратилась в человека и прижалась к морде Дитриха.
— Не могу. Не до веселья мне, — грустно сказала принцесса, — наши сёстры лежат без сознания и умирают, а мы тут веселимся…
— Цвета пообещали мне, что поддержат жизнь в принцессах до тех пор, пока я не встречусь с Убийцей. Уверен, они сдержат своё слово, — ответил принц.
И всё же настроение было омрачено этими думами. И Дитрих, и Меридия думали о своих сёстрах, о тех, кто принял на себя первую волну недовольства Цветов. Впрочем, Дитрих справедливо рассудил, что сейчас об этом сожалеть уже поздно. Во-первых, конкретно его вины в том нет: когда и сколько информации ему сообщить — решал Уталак, следовательно, с него и главный спрос. Во-вторых, это совершенно не помешало ему слетать в Тискулатус и навести порядок в своём прошлом, если так можно выразиться. Ну и, в третьих, его сёстры, в конце концов, чистокровные принцессы. Следовательно, откат от боли Цветов сопровождал их всю жизнь. И вряд ли то, что с ними сейчас происходит, им так уж незнакомо болезненно.
Последняя мысль, которую принц уцепил-таки краешком сознания, изрядно его напугала. Как, когда он научился думать так жестоко и расчётливо? С каких пор стал понимать, кому и сколько страданий будет не только не опасно, но даже и полезно? И снова перед глазами встал убитый человек Вернон, который так и не смог простить ни Дитриху нынешнему, ни Дитриху прошлому его слабости. Слабости, из-за которой его сестра, отданная в любовное услужение человеческому принцу, впоследствии не смогла получить его покровительства и погибла…