Восьмое марта получилось двойным праздником — у Ванюшки родился сын-богатырь, весом в четыре килограмма.
— Арсений, Сенька! — тут же выдал счастливый папаша, пили «за женщин всех», потом за сыночка, небывалый случай, но поднабрались, утром девятого дружно отпивались рассолом.
— Теперь, Вовка, твоя очередь, будут два мужика вместе расти, Сенька и Лёха, подумаешь, месяц разницы.
— Только бы все прошло благополучно, очень переживаю. Или, как Макс говорит, гоняю, из-за родов. Хотя в Израиле сказали, что все должно быть нормально…
— А ты, Володя, настраивайся сам и Валюшку подбадривай.
— Так и делаю! Вон, Горшков молодец, здесь обследование провели, а он Марину в Израиль утащил, для повторного, чтобы уж наверняка было. Наши-то сказали нормальный здоровый ребенок, но для успокоения матери, он повторное затеял, говорит, чтобы ни о чём не волновалась. Санька маленький ждет не дождется, имена выбирает.
— Да, славно как сложилося у их, да и вы с Сашей мужики жизнью битые, цените, то что вам судьба преподнесла, а вот внучок-от названный… беда с ним, — вздохнула баба Таня. — Звонил, вот, шестого: бабуль, на праздник не приеду, не потому, что не хочу, а потому, что малость физия покореженная. Ну, спрашиваю, какая такая физия? Лицо, говорит. Оказывается в этом дурацком колпаке и моих-от варюжках, приняли его какие-то за этого, ну которые мужиков любют, сказал шестеро их было, ну а наш-от борьбой не зря занимался, только говорит на кулак налетел, но, бабуль, Ситниковых не опозорил. Вот с Лёшкою цветы мне передал — лучшей женщине, сказал. А и привыкла я к его чудачествам-от, ровно как свой непутевый внучок стал. Вон, Васька, трясётся от радости, когда он приезжает. Другой раз увез на пробу Васькину самгоновку друзьям-от, сказали и не пивали такого, понравилось.
— Хмм, — хмыкнул Игнатьич, — ты, Макаровна, прям как психолог. Макс ведь все свои проблемы за дурашливостью скрывает, наверняка бате не показывается с физией такой, а тебе рассказал. — Так ведь, Иван, к теплу-от каждый тянется. А ему в детстве мало доставалося тепла-то.
— Да, пережили они тогда с Виктором… мы-то думали, что он ничего и не понял, а оказывается, ребенок так себя защищал от обиды… Но парняга при всех его тараканах замечательный вырос.
Пришла ставшая колобком Валя, прогулявшаяся с Лёшкой и детьми до Козыревского дома, Палыч тут же стал расстегивать ей пальто и сапоги:
— Вот, чистый дядя Колобок стала, сапог не вижу, наклониться не могу.
— «Ты беременна, это временно», — дурашливо пропел Ванюшка. — Так, ладно, я полетел к своим, ты тут не хулигань, — велел он Аришке.