— Как хочется этому неведомому деду гадостей и сделать, и наговорить, — подумала она в сердцах.
Выйдя на платформу, глубоко вдохнула чистый воздух и неспешно пошла по тропинке, протоптанной местными жителями между кустов. На появившейся после кустов большой поляне залюбовалась открывшейся панорамой Каменки — деревня расположилась на бугре, яркие, раскрашенные в разные цвета домики, как разноцветные жучки, казалось, ползли по бугру вверх. За бугром, на небольшом отдалении, блестела и сверкала на весеннем солнышке Малявка, неширокая речушка, в которой несмотря на название, имелись омуты, и с ранней весны до поздней осени сидели по её берегам рыбаки.
Наезжали сюда летом и постоянные туристы-москвичи, которые ставили палатки, отдыхали подолгу, купались, загорали. Покупали у местных продукты — молочку, овощи, яйца и говорили, что никакие Сейшелы-Мальдивы так не влекут, как милые сердцу русскому просторы.
Вот и Валентина выбрала Каменку. После тяжелого, выматывающего душу развода она сдала квартиру квартирантам, а сама, отремонтировав и перестроив бабулин дом, поселилась здесь. И за пять лет ни разу не пожалела об этом.
Её дом, покрашенный в нежно-голубой цвет, с красивыми наличниками, был виден издалека. Вообще их Цветочная выделялась из всех улиц. Когда Валя перекрасила свой дом, а сосед Володька, мастер на все руки выпилил и приладил на окна оригинальные наличники, чем-то напоминающие гжельские мотивы, все соседи наперебой стали заказывать резные наличники и перекрашивать дома в разные цвета. У бабы Тани домик стал «лимоновый», у Володьки с Томкой — малиновый, были и сиреневые, и желтые, и зеленые дома. Деревня преобразилась — стала празднично-красивой. Жители Каменки как-то незаметно для себя втянулись в дружеское соревнование, чья улица лучше. Сейчас возле каждого дома росли цветы и красиво подстриженные кустики, было много сирени, улицы заровняли, засыпали ямы мелкими камнями и битым кирпичом. Глава сельского поселения договорился с дорожниками, ведущими неподалеку развязку федеральной трассы, и в выходной день три катка проутюжили и укатали все камни. Сами для себя устроили уют и красоту. Сейчас начинали цвести сливы и вишни, деревня была в белопенном кружеве, а уж когда зацветала сирень…
— Бу! — раздалось за спиной заглядевшейся на Каменку Вали.
Она подпрыгнула.
— Вовка, дубина, я ж заикаться буду!
— Ой, Валюха, я тебя пять лет пугаю, ничё, живая. Как съездила-то? Чёй-то нос у тебя припух? Вроде не пьёшь, асфальтовой болезнью не страдаешь?
— Да вот, — она рассказала ему и про нос, и про пацанёнка.