Подъехав к административному зданию аэропорта, я заметил одетого явно не по погоде невысокого человека в старомодной соломенной шляпе и в тёмно-синем шерстяном костюме. В это время года это беда многих приезжих. Ведь не будешь менять гардероб прямо в аэропорту, когда в том же Шереметьево всего плюс десять, а по прилёте в Севастополь уже за двадцать пять. Поэтому плащ, перекинутый через руку, да огромный чемодан в красную клетку на колёсиках, стоящий в окружении таксистов, говорили только об одном: несомненно, это был Левин. Других приезжих поблизости не наблюдалось, и ноги как-то сами двинулись навстречу этому клубку из людей. Звонить не пришлось, мы встретились взглядом друг с другом. Человек с чемоданом приветственно помахал шляпой и резко засеменил в мою сторону. Протягивая мне правую руку, он улыбался.
– Борис Борисович, – представился адвокат, слегка кивнув головой.
– Алексей, – ответил я, пожимая руку, – рад вас видеть.
После знакомства я вежливо попросил посмотреть его документы. Покрутил в руках паспорт, фото с лицом совпадает, инициалы тоже. Придраться не к чему.
– Вы очень похожи на своего отца, Алёша. Последний раз я видел его приблизительно в вашем возрасте. Такой же строгий и подозрительный, – сказал Левин с обидой в голосе, забирая паспорт.
– Борис Борисович, не обижайтесь. Сами знаете, сколько мошенников развелось. Пожалуйста, присаживайтесь. Поговорим о делах у меня дома. Вы не против?
– Нисколечко. Дома так дома, как скажете. Кстати, зовите меня Борис, так я чувствую себя моложе.
Мы сели в машину и поехали. Борис опустил окошко в двери и, высунув голову, посмотрел ввысь. Небо над нами было чистым. Только с правой стороны, там, где за горой начиналось море, толпилась стайка белых облачков, чем-то напоминающих разлетевшихся в разные стороны чаек.
– Я когда приезжаю в новый город, – сопроводил свои действия Левин, – всегда смотрю на небо. Многое можно узнать по облакам. Это как на кофейной гуще гадать.
– Первый раз в Севастополе?
– Второй, – закрывая окно, – всё больше в Геленджик езжу, да и в моё время сюда без пропуска было не попасть, – сказал Левин после затяжной паузы, флегматично уставившись на дорогу.
– Да, действительно, – согласился я, – раньше город был закрытый. Надолго сюда?
Мой пассажир, словно не услышав, продолжал смотреть на дорогу как загипнотизированный. Разговор и так протекал как-то вяло, из-под палки. На мой взгляд, адвокат скрывал за собой две или три личности, и в разговоре со мной большая его часть в беседе не принимала никакого участия, находясь как бы в стороне. А то, что было мне представлено, напоминало отражение в зеркале, но не человека. Я уже подумал, что ему стало плохо, и хотел остановить машину, как вдруг, он вздрогнул, словно тело встряхнуло от судороги, и с его губ слетел какой-то смешок.