– Меня пару раз показывали в чрезвычайных новостях. Наш хештег стал очень популярен. Мы с… другом попали на карантин. Хотя теперь оба здоровы, – быстро отвечаю я.
Он щелкает пальцами.
– Ага! Так и думал, что откуда-то вас знаю. А что там был за карантин?
– Тропический моно.
– Болезнь поцелуев?
– Да, новая форма.
– И они вот так запросто пустили вас в самолет?
– Я больше не заразна, – раздраженно отвечаю я. – А эта форма опасна, только когда болеешь. Я здорова уже почти две недели.
– При моно сильно устаешь, да?
– Очень. Такое чувство, что больше никогда не проснешься, – настолько ты усталый.
– Получили шанс отоспаться?
– Я б так не сказала.
– Ну, я был бы не прочь остаться на несколько дней в постели!
Не хочется объяснять ему, какой это ад – быть не в состоянии даже почистить зубы или хотя бы взглянуть в телефон.
– Ага! – отвечаю с деланым весельем.
Он возвращается к своему телефону, а мужчина у окна игнорирует меня весь полет, что вполне всех устраивает.
Когда приближаемся к Ньюарку, вечереет. Трудно выглянуть в окно с места у прохода, но я вижу вдали Нью-Йорк Сити. Родители рядом со мной улыбаются друг другу и прикасаются к ребенку. Мать говорит: «Дом».
Дом.
Мы приземляемся, выруливаем и подъезжаем к терминалу. На этот раз тут нет встречающей нас команды ЦКЗ.
Раздается несколько сигналов интеркома, и все встают. После первого полета все кажется таким спокойным. Вижу Флору в хвосте и машу ей. Семья рядом со мной все сидит, так что жду, пока выйдут все остальные, и, когда к моему ряду подходит Флора, встаю.
– Хороший полет? – спрашиваю.
– Лучше предыдущего.
Мы оба смеемся. Но тут особо не поговоришь. Самолет был набит, все спешат.
Когда выходишь из самолета вдвоем, есть проблема: не поймешь, когда прощаться. Если это просто кто-то, с кем ты познакомился во время полета, можно сказать «до свидания» на выходе.
И потом будет неловко сталкиваться у выдачи багажа или в очереди такси. Но там можно просто кивнуть, махнуть рукой или что-нибудь еще.
Флора должна была оказаться кем-то подобным: той, с кем я летел рядом и потом решал, как попрощаться. Может, увиделись бы потом на выдаче багажа и кивнули друг другу. Или снаружи, когда мамы забирали бы нас с парковки, мы бы посмотрели друг на друга, указали на поток машин и закатили глаза.
Но как прощаться, когда провел с кем-то тридцать дней в карантине? И когда?
Совсем забыла о том, что после аэропорта мы с Оливером расходимся в разные стороны. Нас встретят мамы, и каждый отправится в свою часть Бруклина, в свою жизнь.
Но ощущение, будто у меня уже никогда не будет жизни без Оливера. Я слышала, как он дышит, спит, чистит зубы, принимает душ, ест, разговаривает по телефону, пишет в чате, болтает с девушкой, ссорится с девушкой, расстается с девушкой.