Африканец стучит в одну из них – звонки тут ни хрена не работают. Потом долбит пинками. Индусские говнюки и не думают открывать. Дьявольски хитрый кульбит интуиции – Федька догадывается потянуть ручку на себя. У этих индусов все не как у людей. Дверь оказывается незапертой.
В коридоре ударяет в ноздри вонь специй и острого пота. Здесь все – от входной двери до комнат – завалено ботинками и валенками, куртками, ушанками, варежками и дырявыми шалями.
– Раджеш где? – спрашивает Африканец вышедшую из кухни старуху.
Старуха загадочно молчит.
– Ты что, по-русски забыла?
Она странно покачивает головой – то ли утвердительно, то ли отрицательно, не понять.
– Не забыла, не забыла, – откликаются вместо старухи из комнаты.
И Африканец туда проходит. В углу, на лежанке из шерстяных платков и подушек четверо играют в чаупар, бросают фишки.
– А тебе, друг, наш Раджеш зачем? – кивает один из них, немолодой и усатый, и, не дожидаясь ответа, вываливает на Федьку все подробности своей жизни: сколько съел дала за обедом, сколько раз за последний месяц ему не дали в долг риса в лавке, сколько чертов Раджеш спустил на дурь за последнее время вместо того, чтоб кормить отца, мать и все это большое и прекрасное семейство.
– Ай, негодяй! – заключает усатый индус и вопрошающе смотрит на русского: может, у того в кармане пара купюр найдутся для бедного пожилого индуса, замерзающего в этой арктической пустыне…
Этот бедный индус не скажет, где Раджеш, понимает Федька и садится на пол: «Я здесь его подожду». На незваного гостя косятся, качают головами и продолжают играть. Дети, осмелев, выползают из углов, трогают русского за оставшиеся пуговицы на расстегнутом бушлате.
Раджеш появляется через полтора часа. Африканец ведет его на лестничную клетку и объясняет весь расклад.
– Ты партию дури в долг до января взял? Взял. Толкнул? Толкнул. Январь в самом разгаре. Где деньги, друг? Или хочешь быть вторым Хосе?
Раджеш шмыгает носом, смотрит огромными затравленными глазами, нервно стискивает худые пальцы. Твою мать, вот тоже доблесть – такого запугивать. Да забить бы на эти деньги. Но нельзя: нужно отдавать долю Зайке, а из-за этой голимой сделки с Раджешем нечем.
– Есть деньги, только не сегодня, – кивает наконец молодой индус.
– Нужно сегодня.
– Все сложно, друг… – качает головой Раджеш. – Деньги за пушку мне даст Пран, а сама пушка у Санджи, но там все сложно, очень сложно… Я ведь пушку на эти деньги купил…
– Сейчас, брат, я тебя совсем не понял.
Раджеш, путаясь, повторяет, и Федор – даже не с четвертого раза – наконец разбирается во всем этом злокипучем кавардаке. Раджеш сам себе устроил такую нескладицу, базар и светопреставление – хоть плачь, хоть падай, только индус так и может. Он удачно толкнул всю партию дури. Но за каким