Я с трудом нашла дом Рива. Казалось, на улицах деревни, где жили старики, указателей не было вовсе. По телефону, когда господин Рива передал трубку жене, та велела мне ориентироваться по деревьям и цветам, но, увы, я не способна даже магнолию от гортензии отличить. Госпожа Рива еще упомянула удивительную мирабель, которую видно издалека. Мне пришлось искать значение слова и фотографию в интернете, и, кстати, я убедилась в том, что ни разу в жизни не встречала подобного дерева и не пробовала его плодов.
Жюст и Эрмина ждали меня перед дверью. Госпожа Рива не опиралась на руку мужа, но все-таки казалось, что каким-то образом старики поддерживают друг друга. Внутри ожидал накрытый стол с гордым кофейником в центре. «В этом доме всегда есть кофе — в любое время дня и ночи!» — важно произнесла Эрмина Рива, будто сообщая тайный пароль. Еще она предложила заварить мне чай, указав на баночки с разной заваркой; увы, в заварке, как и в цветах, я тоже не сильна. «Мы выращиваем эдельвейс, но его не заваривают», — уточнил господин Рива, и я с интересом узнала, что эдельвейс — это растение, которое можно выращивать. На столе также красовались золотистые булочки-плетенки только что из духовки и открытый яблочный пирог, каких не купишь в самых изысканных кондитерских. Я несколько раз перевела взгляд с угощения на стариков и мысленно нарекла себя Матой Хари низкого пошиба. Я почти два часа колесила по горам, чтобы заставить этих милых людей, так гостеприимно меня встретивших, подписать какую-то бумагу, дабы извлечь бревно из глаза Алексиса Берга, который, кстати, накануне по телефону обозвал их идиотами. Так он мне и сказал: «Заставь этих идиотов подписать документ или не возвращайся». Одним махом я могла уладить проблемы компании, которая возобновила мой временный контракт сроком на три недели и собиралась под предлогом финансовых неурядиц сократить преданного сотрудника, на протяжении двенадцати лет служившего предприятию верой и правдой — мою подругу Летицию Ланг, лежавшую дома с больной спиной.
— Разумеется, мы сами приняли решение не участвовать в круизе, — твердо и с возмущением произнес Жюст Рива. — Не понимаю, почему у вас из-за нас проблемы. Мы ведь взрослые люди, имеем право самостоятельно делать выбор.
— Наш сын Жонас немного обижен, вы же знаете, как трудно бывает общаться с детьми, но мы ему уже сказали, что все уладим, — прибавила мадам Рива.
— Угощайтесь, угощайтесь, вы такая бледная, как будто не ездили в прекрасный средиземноморский круиз, — сказал господин Рива.