— Я хотела бы спросить у вас: есть ли в этой таблице что-то, что действительно приносит вам удовольствие?
— Да, конечно.
— А любовь? Она тоже в таблице?
— Да.
— Ясно.
— Да.
— Если я правильно поняла, вы, несмотря ни на что, способны отличить приятные занятия от неприятных?
— Способна.
— Это хорошо.
— На самом деле разницы нет, потому что в конце концов я все закрашиваю серым карандашом.
— В таком случае, думаю, вам стоит на время убрать карандаш в ящик стола.
— Серьезно?
Просто удивительно, какими приятными лицами природа наградила некоторых людей. Таким людям не страшен искусственный свет медицинских ламп, таким людям можно рассказывать депрессивные истории, подобные моей истории о таблице, они остаются приветливыми и спокойными, несмотря ни на что, словно их изнури питает удивительная радость жизни. Глядя на таких людей, чувствуешь, что в любой момент их лицо может озарить улыбка, прячущаяся под эпидермисом. Такие люди умеют улыбаться всем телом. Кажется, эта способность врожденная. У доктора Сандеман я наблюдала ее неоднократно. Пока врач продолжала доброжелательно рассуждать о моем пристрастии к серому карандашу, я в очередной раз задумалась о том, как повезло людям с таким складом характера и как не повезло другим, лишенным покоя, а ведь и первые, и вторые ничего не сделали, чтоб заслужить или не заслужить хорошую нервную систему. Я решила быстренько перевести стрелки, пока разговор на личные темы не привел меня к краю бездны.
— А как дела у вас, доктор Сандеман?
— Ох-хо-хо! — Пилар от души рассмеялась, потирая руки.
— Все так хорошо?
— Все действительно неплохо. К тому же у меня есть планы, которые меня радуют.
— Профессиональные планы?
— Кое-что связанное с возвращением к земле.
— О, мы все когда-нибудь туда вернемся. Рано или поздно.
— Необязательно.
— О чем вы? Вы же врач и должны быть на стороне науки!
Пилар посмотрела на меня удивленно, потом с недоумением, потом весело и снова рассмеялась:
— Какая вы мрачная! Я говорю вовсе не о том! Я говорю о плодородной земле и том, что можно сотворить на ней в добром здравии! У меня планы, и я их обдумываю. Мне хотелось бы что-то делать руками.
— Вы можете писать.
— То есть?
— Вы могли бы написать книгу.
— Почему вы думаете, что я могу написать книгу?
— Все это делают. В том числе и врачи. Вы могли бы рассказать о своих самых интересных пациентах, например обо мне, которую вы уже изучили вдоль и поперек и которой рекомендовали в качестве лечения воздерживаться от использования серого карандаша. Современного читателя интересуют такие темы.