Лучезарная улыбка несколько поблекла. А Майя подавила в себе желание спросить Воронец, отчего на ее платье с весьма смелым для ее возраста декольте нет жабо. Куда кофе выливать?
– О, уже начинает играть музыка, сейчас будет танцевальная часть, – жаба-без-жабо решила сменить тему. – Вы видели среди гостей Полину Севастьянову? Самая высокооплачиваемая на сегодня актриса, недавно вернулась со съемок в Голливуде. Еле удалось заполучить ее на этот вечер.
И действительно, в зале почувствовалось оживление, и показалось, что щелчки фотокамер на некоторое время стали заглушать музыку.
– Любой желающий может купить танец с ней, – продолжала вещать Инна.
– Удачная идея, – согласно кивнул Илья.
– Я тоже так считаю.
Майя поняла, что надо что-то сказать – разговор вдруг повернулся таким образом, словно ее тут совсем нет. Только что бы такое сказать, чтобы не нахамить? Желание-то есть, и острое.
Но пока Майя искала подходящие слова, раздался голос ведущего, который объявил первого выкупившего танец. Взгляды всех троих повернулись в сторону центра, где роскошная длинноногая блондинка в алом платье вкладывала ладонь в руку упитанного мужчины на голову ниже ее ростом. Спустя несколько секунд к этой паре начали присоединяться другие танцующие гости.
– Вы не желаете поучаствовать в этой акции? – вкрадчиво спросила Воронец и быстро добавила: – Все деньги пойдут в фонд помощи детям.
– Я оплачу танец, – кивнул Илья.
Так. Та-а-ак. Так-так-так.
– Тогда я сейчас распоряжусь вписать вас в лист, – лучезарная улыбка вернулась на жабье лицо с троекратной силой.
– В этом нет необходимости. Я просто пожертвую деньги, но танцевать не буду.
Обе женщины уставились на Илью. Одна – непонимающе. Вторая… начала понимать. А он добавил невозмутимо:
– Я танцую только со своей женой.
И они пошли танцевать, оставив Воронец в компании поблекшей улыбки.
Руки. Теплые родные руки. И он так рядом, и теперь обязательно выслушает ее.
– Говорят, нельзя ложиться спать, будучи в ссоре, – Майя старательно разглядывала мужское плечо в черном смокинге. – Теперь я знаю это точно. Нельзя.
Он молчал. Нет, не молчал. Слушал. Слышал.
Палец с алым лаком залез под воротник рубашки, мимолетно погладил шею. Плевать, что на публике. Никто не заметит. А она заметила изменение ритма дыхания.
– Прости меня, пожалуйста. Я все осознала.
Он молчал. Нет, не молчал. Думал.
– Давай ты заберешь у меня машину и права. Пока не… – тут она не смогла подобрать слова, но это было уже и не обязательно.
Он заговорил.
– Давай пока не будем торопиться с такими кардинальными решениями.